Бойцов нашел в себе силы пошутить:
– Посмотрим на твое поведение.
Пожар разгорался все сильнее. Едкий дым, смешанный с пороховыми газами, выедал глаза. Внутри барака становилось темнее, чем в шахте. Казалось, внутри охваченного огнем помещения не оставалось ни молекулы пригодного для дыхания кислорода.
Не оборачиваясь, Бойцов крикнул:
– Ступа, ты меня слышишь?
Из-за спины раздалось:
– Да тут я, командир.
– Уходим! Помоги Кэмелу – его зацепило.
– Знаю… Он за нами кандыбает.
Поднимая за шиворот бородача, Бойцов повторил:
– Поможешь Кэмелу выбраться. Уходим из этого гадюшника.
Завершающим аккордом акции стали ручные гранаты, полетевшие в дальний конец барака. Тем, кто находился там, пришлось принять на себя дождь стальных осколков. После этого боевики уже не помышляли о сопротивлении. Наружу спецназовцы выбрались без особых осложнений.
Прямо у входа в барак Бойцов допросил пленного. Приведя его в чувство несколькими шлепками по физиономии, заросшей почти до самых глаз бородой, Бойцов задал единственный вопрос:
– Где Сулейман?
Пленный, пустив на бороду сосульку из красной от крови слюны, замычал:
– А… а… а…
Стоявший рядом с пленным Шваб показал тому гранату:
– Ты, падла, контуженого из себя не строй. Ты контуженым будешь, когда я тебе этот фрукт в пасть затолкаю. Без чеки, заметь. Не успеешь зубами щелкнуть, как твоя басмаческая душа полетит в ад.
После такого внушения к бородачу вернулся дар речи. Повернувшись к Бойцову, он отчетливо, как на разводе, доложил:
– Сулейман три дня тому назад уехал. Куда, я, честно, не знаю. Пока не возвращался.