На очередной взрыв, прозвучавший за спиной, Верещагин не обернулся. Он бежал по склону, стараясь удержать равновесие. Капитан специально замедлял шаг, чтобы не терять из виду двух солдатиков, двигавшихся справа от него.
– Давайте, братки, поддайте, – подгонял бойцов капитан.
Но те, похоже, его не слышали. Коротконогий крепыш постоянно поднимал спотыкавшегося товарища. Тот, бывший физически послабее, задыхался на крутом подъеме. До гребня горы было еще порядочно, и капитан решил поддержать бойцов. Изменив маршрут, он нагнал пару и крикнул крепышу:
– Уходите! Уходите, не оглядываясь. Я прикрою.
Доходяга, поднимаясь в очередной раз с колен, прохрипел:
– Не могу.
Но крепыш, с благодарностью посмотрев на капитана, рявкнул:
– Пошел, Серега. Иначе я тебя собственными руками придушу.
Эта угроза придала бойцу новые силы. Он всхлипнул и с неожиданным проворством принялся карабкаться по каменистому склону. Верещагин же смотрел вниз. Пылающие машины освещали дорогу и мельтешащие на ней фигуры боевиков. Разрывы сотрясали полусгоревшие, оплавившиеся остова кузовов.
Долго любоваться фантасмагорическим зрелищем капитан не стал. На вершине гребня на фоне ночного неба появились фигуры. Видимо, группа боевиков, посланная обойти федералов с тыла, вышла на позиции. Колонна уже горела, но путь к отступлению федералам был отрезан. Обосновавшись на гребне, бандиты поливали отступавших из всех стволов.
Заметив опасность, капитан крикнул крепышу, поддерживающему за локоть ослабевшего приятеля:
– Назад… мать вашу, ребята, назад…
Но солдаты, не видя опасности, пробирались к гребню горы. Капитан видел, как расчет боевиков устанавливает пулемет. Проделывая характерные движения, «чехи» явно не торопились. Они занимали огневую позицию с неспешностью людей, уверенных в своей победе.
Эти минуты Верещагину показались вечностью. Капитан понимал, что пулемет свинцовой лавиной сметет всех, кто карабкался по склону. Но и путь вниз был отрезан. Со стороны дороги, по следу федералов, поднималась стая «духов».
– Ложитесь, прячьтесь за камни, пацаны! – кричал капитан, посылая очереди то вверх, то вниз.
Но его никто не слышал. Слова капитана тонули в общем грохоте боя. К автоматным очередям добавилось басовитое тарахтение. Это заговорил установленный на гребне пулемет. Лавина свинца пошла вниз по склону.
Сметенный огнем крепыш отпустил товарища и покатился по камням вниз. Его приятель, достав из «разгрузки» гранату, размахнулся, нелепо взмахнул руками и упал навзничь. Через секунду тело подняло над землей взрывом оказавшейся под ним гранаты.
С остальными дела обстояли не лучше. Залегший наверху расчет свое дело знал отменно. «Духи» работали в секторе обстрела с размахом, не жалея боеприпасов.
Капитан почувствовал, как ему обожгло плечо. Проведя ладонью, Верещагин понял, что пуля прошла по касательной, не задев кость. Лишь разорванная куртка топорщилась на левом предплечье петушиным гребнем.
А дальше произошло непредвиденное. Стоявшая в голове разгромленной колонны охваченная пламенем «бээрдээмка» вдруг ожила. Башня машины вздрогнула, повернулась, а ствол пушки хищно уткнулся в линию горизонта. Какие нечеловеческие силы держали при жизни стрелка, позабытого в пылающей машине, наверное, даже сам Господь не мог знать. Десантник, заживо горевший в этой стальной коробке, видимо, на какое-то время пришел в сознание. Сквозь багровые от отблесков огня триплексы он видел, как умирают его товарищи. Он и сам был обречен, запертый заклиненным люком в чреве машины.