Это произошло на окраине в ходе одной из многочисленных стычек. Группа боевиков блокировала отряд федералов в полуразрушенном здании склада. Дронов, идущий на соединение с основными силами, заметил оранжевый дым, поднимающийся над развалинами. Комбат тут же развернул колонну бронемашин, хотя мог этого не делать. Атаковав с ходу, десантники разорвали кольцо окружения и пробились к зданию. Отступавшие чеченцы огрызались плотным огнем. На прощание по десантникам и засевшим в развалинах федералам дали залп из не менее чем трех станковых противотанковых гранатометов. Майор Дронов попал под этот прощальный салют боевиков.
Нашпигованного осколками комбата доставили в госпиталь, а потом перевезли вместе с другими тяжелоранеными в Москву. Пройдя через несколько операций, Дронов встал на ноги и продолжил службу. После успешного окончания академии Дронову доверили командовать полком.
В отличие от многих старших офицеров, Дронов знал цену солдатской крови. Своих людей понапрасну не подставлял. Надеялся, что позор первой чеченской войны не повторится и искренне желал, чтобы эта перемалывающая жизни мясорубка, раскрученная в непокорной республике, поскорее остановилась. Войну он воспринимал как тяжелую грязную работу, отнимающую силы, здоровье и нервы.
– Разрешите. – Капитан Верещагин приоткрыл дверь.
Комполка сидел в кабинете, напоминающем монашескую келью. Кабинет, странной идеально квадратной формы размером четыре на четыре метра, был тесноват для такого крепкого мужчины, как Дронов. Но в раздолбанной войной Чечне каждое помещение могло считаться роскошью.
– Входи, капитан, – приветливо махнул рукой комполка.
Офицеры поздоровались за руку. Дронов никогда понапрасну не показывал своего превосходства перед подчиненными. Его предок в третьем колене служил в лейб-гвардейском императорском полку. Прадед Дронова сгинул в болотах Восточной Пруссии, когда выходил из немецкого окружения. Больше в семье офицеров не было, пока комполка не возобновил традицию служить Родине. Гены гвардейца передались по наследству правнуку.
– Как плечо? – участливо спросил комполка.
– Нормально, – усаживаясь в конце Т-образного стола, ответил Верещагин.
Комполка озабоченно произнес:
– Ты не хорохорься! Это место особенное. Плечевые кости – тонкая конструкция. Надо хорошенько обследоваться. Пролечиться как следует.
«Откуда у «папы» такие глубокие познания в медицине? Сейчас еще атлас анатомический достанет, чтобы наглядно продемонстрировать особенности сухожилий и связок предплечья», – улыбнулся про себя капитан.
Заметив тень улыбки на лице Верещагина, комполка тут же отреагировал:
– Напрасно ухмыляешься.
– Извините, товарищ полковник, – с серьезной миной произнес Верещагин.
– И физия у тебя бледная. Ой, не нравится мне твоя кондиция, капитан. Рано тебя из медсанбата отпустили.
– Да здоров я! – воскликнул Верещагин.
Нахмурившись, комполка отрубил:
– Это не тебе решать.
– То есть… – не понимая, куда клонит «папа», произнес капитан.