– В Москву скоро переправите? – вспомнив слова сержанта, спросил Верещагин.
– Пока он не транспортабельный, – удаляясь со скоростью курьерского поезда, проинформировал хирург.
Уже в спину медицинскому начальнику Верещагин крикнул:
– Вы сестричку-то не наказывайте!
Медик остановился, обернулся и с грустью произнес:
– Да ладно, адвокат, успокойся. Девчонкам и так тут хватает. Вроде должны уже ко всему привыкнуть. А как насмотрятся на парней вроде Васильева, так и ходят с глазами на мокром месте.
Через секунду доктор исчез в лабиринте коридоров.
Капитан еще долго смотрел в темноту коридора, размышляя о том, через какие испытания еще придется пройти сержанту. В душе поднималась волна ярости по отношению к тем, кто превратил здорового парня в калеку, к тем, кто убивает за деньги, при этом прикрываясь громкими словами, и особенно к тем, кто помогает убийцам, предает своих ради своих шкурных интересов.
Вернувшись в палату, Верещагин увидел, что сержант лежит с закрытыми глазами.
– Спит? – спросил капитан у примостившейся на краю постели «мышки».
– Разволновали вы его, – шепотом ответила сестричка.
Верещагин заметил, что девушка по-особенному смотрит на сержанта – с заботой и нежностью, непредусмотренными служебными обязанностями.
Положив ладонь на дверную ручку, капитан тихо произнес:
– Светлана, позаботься о парне. Такого мужика еще поискать надо.
Девушка робко улыбнулась.
«А она красивая», – отметил про себя Верещагин.
– Не волнуйтесь. Я Василия не оставлю, – с твердостью, присущей только влюбленным женщинам, произнесла сестричка.
Капитан вышел из хирургического корпуса с удивительным спокойствием в душе. Такого он давно не испытывал.
Верещагин двинулся неспешным шагом по тенистой аллее. Кое-где на скамейках сидели пациенты госпиталя, наслаждавшиеся тишиной, солнечным светом и общением друг с другом. Они заплатили за эту роскошь ранами и болезнями.
Сидевший на последней скамейке худой паренек в нелепом синем халате с перебинтованными руками окликнул Верещагина: