Ироническая ухмылка скользнула по лощеному лицу предателя:
– Они не суки. Они – настоящие волки. Этот капитан, Верещагин, организовал оборону колонны. Он-то и приказал сжечь нужные машины к едрене фене. А твои козлы бородатые облажались. Прощелкали логово, где волк схоронился.
До сих пор молчавший старик подал голос:
– Значит, уже на марше капитан что-то заподозрил. Он груз видел?
Хотя вопрос не адресовался конкретно Кривонравову, но тот машинально ответил:
– Возможно. Я как-то об этом не подумал.
Успевший за это время успокоиться Сулейман с холодом в голосе заметил:
– Дурак ты, Кривонравов. Меня поучаешь, а сам как пацан подставляешься. Отсюда ниточка и к тебе потянуться может.
Такая версия ничуть не смутила предателя. Ни один мускул не дрогнул на сытом лице Кривонравова. В его голосе звучала железобетонная уверенность:
– Капитан сейчас под следствием. Его можно обвинить в халатности при исполнении служебных обязанностей, в трусости, в чем угодно. На месте твои люди все подобрали?
– Вроде бы все, – неуверенно ответил полевой командир.
Полковник торжествующе завершил:
– Значит, у следствия никаких зацепок нет. Капитан мог нафантазировать насчет груза. Ранило капитана, вот у него в башке все и перепуталось.
Предположение не убедило хозяина дома. Старик сидел, опустив глаза. Его высохшие пальцы теребили кончик седой бороды.
Заметив задумчивость Ганирова, Сулейман спросил:
– Беслан, что тебя беспокоит?
Бесцветные, выцветшие глаза уставились на командира.
– Все, – коротко ответил старик.
Полковника передернуло, как от удара током.
– Ну вот. По новой закрутилось. Надо не назад смотреть, а думать о будущем. Что было, то прошло, – зачастил Кривонравов.