Пащенко посмотрел на Струге непонимающим взглядом.
– Смуглов – подельник Перца и Цебы – живет в двух кварталах от планетария. Давай-ка к нему заскочим?
– Да мы уже приехали! – мягко возмутился Вадим.
Струге упорно качнул головой, что заставило прокурора переключить поворот и круто развернуть машину.
Антон сам не мог объяснить, почему ему вдруг пришла в голову мысль поговорить со Смугловым. Сам он, понятно, разговаривать не станет. Для этого есть Пащенко. Увидев второй раз Струге в зале суда, в мантии, Смуглов заподозрит неладное и забастует. Тогда все рухнет. Поэтому пусть беседует прокурор.
Резко затормозив у подъезда, Пащенко молча подобрал полы куртки и открыл дверь. Он не разговаривал не по причине раздумий по поводу темы предстоящей беседы, а просто потому, что считал этажи и вычислял расположение квартиры. Выходило, что Смуглов проживает на третьем этаже в левой половине лестничной клетки.
– Бегать он все равно не станет, – успокоил Пащенко Антон Павлович. – По всей видимости, он самый законопослушный из всей троицы. Точнее сказать – самый трусливый. Если верить следователю, Смуглов прибывал по первому телефонному звонку, без повестки.
Послушно дослушав тираду до конца, Вадим вышел из машины и хлопнул дверью.
«Что-то нервничает парень, – подумал Антон. – Надоело, наверное, ерундой заниматься…»
Пащенко нервничал по другому поводу. На глазах погибал его друг детства. Все, что имели Струге и Пащенко, они добились собственным трудом и упорством. И сейчас его друг погибал из-за одного поступка подонка, который в другой ситуации можно было назвать шалостью. Попав в беду, Струге крепился и тянул лямку вперед, забывая о том, что завтра утром нужно вставать, выглядеть свежим и идти на службу. Он ни разу не пожаловался, лишь один раз проявил слабость, когда, слегка перебрав спиртного, объявил об обратном ходе.
Вадим нервничал, потому что очень хорошо понимал – часы идут, а результата нет. В понедельник в суд заявится проверка. Струге не говорил о подробностях, но прокурору было очень хорошо известно, что такое проверка уголовных дел, находящихся в производстве. Это не тот случай, когда можно свалять ваньку или предоставить дезинформацию. Комиссия состоит из зубров, знающих каждый нюанс ведения дела и порядка его рассмотрения. Комиссию можно подкупить, можно заластить или банально напоить и попарить. Но комиссия, прибывающая в Центральный суд тридцать первого марта, – не из их числа. В суд к Николаеву едет конкретный человек с не менее конкретной задачей – обнаружить в производстве Струге уголовное дело Цебы. Или – не обнаружить. В любом случае, комиссия создана под Антона Павловича, поэтому можно перед ней даже станцевать лезгинку или танец с саблями. Она досмотрит номер до конца, но все равно попросит выложить на стол дело Цебы. Ее можно напоить до беспамятства, но первое, что прошепчет сухими губами очнувшийся проверяющий, будут слова о деле Цебы.
– Кто там? – раздалось за дверью после второго нажатия на кнопку.
– Уголовный розыск Центрального района.
– А мы его не вызывали. – Словно надеясь, что, услышав подобный ответ, «уголовный розыск» развернется и уйдет, неуверенно проговорила какая-то женщина.
– А я еще не видел ни одного нормального человека, который бы в свою квартиру по своей воле вызвал уголовный розыск, – сказал давно привыкший к подобным возражениям прокурор.
– А откуда я знаю, что вы из милиции? – продолжала сопротивляться женщина.
– А я вот сейчас дверь выломаю с корнем да удостоверение предъявлю. И сразу исчезнут все подозрения.
Дверь была двойная, денег на ее повторную установку, очевидно, не было. Именно это обстоятельство, по всей видимости, заставило женщину быстро защелкать замками и отворить дверь.
Распахнув удостоверение так, чтобы на его корочке не была замечена тисненая надпись, указывающая на принадлежность к прокуратуре, Вадим представился:
– Старший оперуполномоченный уголовного розыска Пащенко. А вы, как я догадываюсь, Смуглова?
ebooksa