Разбой в крови у нас

– Да кто их поймет, этих девок… – недовольно пробормотал Захар, наблюдая, как рыжий кот устраивается на завалинке между ним и паломником.

– Не умом их понимать надо, – наставительно сообщил Григорий и улыбнулся. – Любовь почуять можно и даже понять, какая она, эта любовь. Как к брату, как к мужу али как к другу? Только прислушайся, что тебе правда шепчет, и все.

– Да как же эту правду-то услышишь?! – обиделся Захар на непонятный совет.

– Прошу за стол, молодцы! – раздался с крыльца дребезжащий старушечий голосок. – Кашку мою опробуйте, не побрезгуйте!

– Идем, бабуля! – тут же подскочил ямщик. – Про правду на голодный желудок лучше не говорить…

– Про правду несложно говорить, – не унимался Григорий.

Когда крестьянин поднялся, недовольные коты последовали за ним в дом.

Тарелок у бабки Варвары не было, и есть нужно было из простого глиняного горшка, только что извлеченного из печи. Митрофан уже сидел за столом, подпирая рукой перевязанную голову. Ему, судя по всему, стало несколько лучше.

Гости уселись вокруг горшка и некоторое время ели в полном молчании, выказывая тем самым уважение к хозяйке.

– Хороша каша! – похвалил стряпню бабки Варвары Захар и зачерпнул очередную ложку дымящегося разваренного пшена.

– Благодарим за угощение! – подхватил паломник.

– Мне-то в радость! – отмахнулась старушка. – Вы кушайте, а я за кваском сбегаю.

Когда хозяйка скрылась за дверью, Григорий отложил ложку и продолжил свой рассказ:

– Правду, ее всякий понять может. Она везде вокруг нас видна, а ложь только в голове у тебя оттого, что боишься чего или, напротив, слишком сильно хочешь. А правда, она сама по себе и от твоих страхов и хотений не зависит.

– Складно говоришь, – хмыкнул Митрофан. – Да только что толку от всего этого? От страхов и желаний никто не свободен, а значит, и «правду» эту не почувствует.

– А ты как-нибудь ночью под звездами лежал? – неожиданно перескочил на другое Григорий. – Как посмотришь на эту бездну да представишь, каков ты в сравнении с ней, так все лишнее само собой отлетает! Только правда и остается.

Митрофан вздохнул, осторожно щупая повязку, и сказал:

– Как бы у всех так было! Люди, когда в небо смотрят, только и думают – «как бы дождя не было» или еще что в этом духе!

– Если ты там эту правду чуешь, так мне и скажи, что у Катерины на сердце, – наконец вставил слово Захар.

– Так ты же сам знаешь, – пожал плечами паломник и улыбнулся. – А любовь – это такая златница, что ей никто не может цены описать. Она дороже всего созданного господом, чего бы ни было на свете, но только мало ее понимают. Кто понимает сию златницу любви, то этот человек такой премудрый, что самого Соломона научит.