– Чего же тогда побираешься? С деньгами напряг, патриот?
Он перехватил швабру так, что она сделалась похожей на пику. Или на древко знамени, с которым он собирался ринуться в атаку:
– Вам-то какое дело?
– Да вот, подумываю тоже записаться в добровольцы. – Я лучезарно улыбнулся. – Что скажешь? Не староват?
– У нас вообще-то по возрасту ограничений нет, – с сомнением ответил успокоившийся паренек. – Только вам это зачем?
– Патриотические чувства во мне проснулись, – признался я со вздохом. – Не дают спать спокойно. Разве у тебя не так было? – Мои брови удивленно приподнялись.
– Вроде бы нет, – неуверенно произнес мой собеседник после некоторой паузы, во время которой на его гладком юношеском челе обрисовались все будущие морщины. – Я от армии косил. Ну, и в деньгах нуждался. Тут почти все такие.
– Какие? – не отставал я.
– Какие-какие… – От нехватки нужных слов паренек неопределенно пошевелил пальцами, но наконец нашелся с ответом: – Такие!
– Которым отмазка нужна, – подсказал я. – От армии, от тюряги…
– Во-во! Есть еще пацаны, у которых проблемы всякие с предками, долгами или с наркотой… Тут у нас что-то вроде рая. – Он радостно засмеялся. – Чем не жизнь? Кормят, одевают, бабки начисляют.
– В общем, хорошо быть патриотом? – уточнил я с самым серьезным видом.
– Нехило.
– А если Родина в бой позовет? Выполните сталинский приказ?
– Так Сталина нет давно. – Паренек поглядел на меня, как на душевнобольного.
– Ладно, не напрягайся так, – успокоил я его. – Закури лучше.
Моя пустая наполовину пачка ненадолго отдалась облапившим ее немытым пальцам с заусеницами и траурной каймой под ногтями. Одну сигарету пареньку я позволил взять, а вторую вежливо отобрал и водворил на место. После чего спросил:
– Знаешь, кто я?
– Писатель типа. Вас в комнате для гостей поселили.
– Правильно, – подтвердил я. – А знаешь, что для писателя самое главное?