В приемной начальника за увесистым гроссбухом сидела «правая рука». Отметив некоторое сходство мадам на стене с мадам за столом, он с колес ринулся в бой.
– Доброе утро, товарищ. Калымова Якова Сергеевича – срочно.
Мадам нахмурилась (мол, ваши товарищи, товарищ, лошадь в овраге доедают).
– А вы кто?
Уцелевшие места дорогой куртки, видимо, не произвели на нее впечатления.
– Я сказал – срочно, – повторил Туманов. – Это ревизия из Энска, уважаемая Маргарита Макаровна. Будьте добры не задавать глупых вопросов. Если у вас девичья память, то в этом повинен не я.
По ходу своих перемещений по Турову он пытался вспомнить ФИО секретарши Калымова и не был до конца уверен, что вспомнил правильно. А вот теперь вспомнил. Хотя и неважно. «МММ» – Маргарита Макаровна Медянская.
Секретарша облизнула губы.
– Якова Сергеевича нет на месте, он на территории… Послушайте, товарищ… мне кажется, я вас знаю.
– Мне кажется, я вас тоже, – отрубил Туманов. – Коли вам не дает покоя мой странный вид, могу объяснить: на меня напали. Это скверно, Маргарита Макаровна. Если здешняя милиция не ловит мышей… Впрочем, об этом мы поговорим позднее.
– Подождите в кабинете, – секретарша резво вытянула свои сорокалетние бедра из-за приземистой тумбы. – Я его позову. Располагайтесь.
Небритый, оплывший жирком нетрудовых доходов Калымов явился в кабинет по первому зову. Запыхавшийся, бледный. Сразу видно – кошки скребли на душе у главы дочернего предприятия «Муромца».
– П-пал Игорич? – пролепетал он, жалко пытаясь улыбнуться. – Что-то не так? М-мы вас не ждали…
– А мы приперлись. Тебе говядину с Гремяжьего хутора возили? – осведомился Туманов вместо «здрасьте». Он по-свойски возлежал в кресле начальника (нахальника) и курил хозяйский «Памир». (Да врет он все. Это на работе «Памир». А дома «Мальборо», поди, тянет.)
Глазки «промысловика» забегали.
– Н-наверное, Пал Игорич. Да-да, возили…
– Сколько?
– Н-не помню. Тонн двенадцать…
– Правильно, Яша. Только не двенадцать, а девятнадцать. Ты забыл. Почем брал?
Калымов окончательно скуксился.