— Дорогу нам пойманный бандит покажет, мы его забираем. Приведи трех лошадей и открой сарай.
— Как прикажете.
Заскрипела створка ворот. Связанный пленник лежал на земле, за перегородкой хрюкали поросята. Трюкач поднял раненого на ноги.
— К своим хочешь?
— Нет у меня ни своих, ни чужих.
— Сам с собой остался? Дорогу к лагерю покажешь, чтобы себя, любимого, не потерять?
— К лагерю вам не подойти.
— Посмотрим. Пленного вывели во двор.
— Скажи-ка, казак, ты всех своих знаешь? — спросил Улдис.
— Всех даже Зеленый не знает. Костяк состоит из двадцати преданных атаману гвардейцев. Остальные — сброд, их, как штрафников, первыми в атаку посылают. Сегодня есть, завтра труп.
Елизар привел четырех лошадей.
— Не многовато ли, учитель? — спросил Чалый.
— Я с вами поеду.
Родион повернулся к Улдису:
— Что скажешь?
— Пусть едет.
Сели на лошадей, казаку сунули кляп в рот, руки развязывать не стали.
— Ну, с Богом! — перекрестился учитель, и они тронулись к Черной горе.
Прошло немало времени, пока они добрались до ущелья. Узкий проход освещался лунным светом, по обеим сторонам высохшего русла возвышались каменистые склоны с редкой растительностью. Дорога петляла, плохо просматривалась за каменными выступами — отличное место для засады, за каждым поворотом жди сюрпризов.
— Стрельбу здесь не откроешь. Обвал, и крышка тебе, камнями завалит, — обернулся к Родиону Улдис и вдруг поднял руку. Группа остановилась.