Участковый развел руками. Зазвонил телефон. Капитан снял трубку.
— Что-о?.. — округлил он глаза. — Какой еще Париж?..
— Дай сюда! — Каменев вырвал трубку из его руки. — Алло!.. Алло!..
Слышно было плохо.
«Алло!.. Женя!.. Женя, это я, Валерия!..» — пробивался голос.
— Валерия, это не Женя, это Каменев… Слышите меня?
«Женя! Куда ты пропал? Я тебе звонила вчера с утра до вечера!..»
— Валерия! Это Каменев!.. Я его друг. Жени нет…
«Алло!.. Женя!..»
Вмешался голос телефонистки: «Не соединяет. Положите трубку».
— Ну и пошла в жопу! — в сердцах сказал Каменев и бросил трубку.
(Если бы он мог знать, что именно эти последние слова долетели до далекой Франции и обласкали ухо Тур-Тубельской, надолго оставив ее в недоумении, зачем кому-то понадобилось заказывать разговор, чтобы послать ее туда, откуда она с таким трудом вырвалась?)
— Стал бы я связываться с каким-то вонючим «Руно», если бы у меня была любовь в Париже! — заходил Каменев по коридору.
— Он, что, Париж заказывал? — спросил у Егорыча Илларионов.
— Ну.
— Что же вы не сказали?
— Запамятовал с перепугу.
Каменев позвонил Нежину, который сидел у телефона. Тщетно. От Евгения ни слуху кк духу. Набрал свой домашний.
— Ку что, Леля? Не объявлялся этот Брюс Ли хренов?
«Звонил. Я не знала, где тебя искать…»