— Не буду обманывать — условия для иностранного вмешательства и сегодня неблагоприятные.
— Что же вы порешили там, в Мюнхене?
— Большинство высказалось за усиление борьбы.
— И ты привез такой приказ?
— Да! — сказал, будто гвоздь вколотил, Дубровник.
— Тогда погуляем с автоматами, сколько можем, польем нивы украинские свинцовым дождиком — и в пекло. За наши дела в рай не берут.
— Значит, приказ будет выполнен?
— А что остается делать? Да и нет у меня другого выхода. У тех, что остались со мной, — тоже. Мы все меченные нашим прошлым — пожарами, смертью.
Рен сообщил о тех силах, которыми располагает. Развернули крупномасштабную карту. Проводник по памяти называл места, где ждут своего часа его люди. Попутно он сообщал и о тех, кто попал в облавы, засады, кого выволокли из потайных убежищ истребительные отряды. Рен ничего не хотел скрывать, утаивать от представителя центрального провода — пусть видят, в каких условиях приходится бороться. Дубровник достал потрепанную записную книжку, хотел записать некоторые данные. Рен строго потребовал: никаких заметок. И оговорился: для центрального провода будет подготовлен особый рапорт, Дубровник получит нужные сведения перед уходом за кордон. А пока только общая картина.
Доклад Рена произвел безотрадное впечатление на Дубровника. Но он понимал, что в нем, как говорится, ни убавить, ни прибавить. Только как докладывать там, за кордоном? Ведь его послали специально за оптимистическими новостями. В последние месяцы шефы из американской и английской разведок настаивали на активизации действий. Главарям ОУН требовалось доказать своим покровителям, что они тоже кое-чего стоят. Фиктивным сведениям о положении в западных областях Украины американцы больше не верили, они справедливо подозревали, что эта «липа» фабрикуется за кордоном. Они уже не раз намекали, что не намерены швырять доллары на ветер. Американцы люди деловые, им нужны не декларации, а информация, разведданные, опытные агенты, пропагандистский бум, направленный против СССР.
Перешли к планам на будущее.
— Мы ждем немедленных действий, — напомнил Дубровник. Он понимал: наступила решающая минута разговора. Если Рен откажется выполнить приказ центрального провода по усилению террористической деятельности, значит миссия его, Дубровника, провалилась. Ему не с чем будет возвращаться за кордон.
— Я думал, ты что-нибудь понял, — устало сказал Рен. — Не можем мы ввязываться в бой до весны…
Чуприна молчал, на лице его застыло непроницаемое выражение. Дубровник обратился было к нему за поддержкой, но Роман хмуро бросил: «Проводнику виднее», вновь замолк надолго.
Как и опасался Дубровник, Рен выбрал тактическую линию, известную среди бандеровских главарей под названием «Дажбог».
«Дажбог» — это уход в глубокое подполье, прекращение связей, диверсионной борьбы. Его цель — сохранение сети и кадров, создание видимости, будто подполье ликвидировано, уничтожено. А в то же время будет проводиться накапливание сил, подготовка новых ударов.
На месте Рена он тоже поступил бы так же. Но лично ему, курьеру Дубровнику, такой выбор сулил неприятности, затруднял выполнение задания. Дубровник не все сказал Рену. Дело в том, что за кордоном углубился раскол среди главарей националистов. Возникло несколько «центров», претендовавших на роль «руководителей» и «представителей» ни мало ни много… украинского народа. Среди них УГВР — «Украинская головная вызвольная рада», мельниковский «Провод украинских националистов» (ПУН), бандеровский «Провод закордонных частей ОУН» в Мюнхене. Все они конфликтовали, соперничали друг с другом. И, высунув язык от холопьего усердия, рвались к американскому корыту, мечтали о долларах, заседаниях в «международных комитетах», о «приемах», хотели «представлять», ходить в министрах пусть и несуществующих, но правительств.
Американцы, люди деловые, готовы были оказать помощь. Не даром, разумеется. В обмен они требовали сведения, имена агентов «на землях», курьерские тропы.
Дубровник прибыл как курьер «Провода закордонного». И он должен был возвратиться восвояси не с Реном — на кой черт он нужен в Мюнхене, там деятелями из ОУН хоть пруд пруди, а с информацией о положении на западноукраинских землях, со сведениями об агентуре, верных людях, укромных тайниках. Это были бы козырные карты, с помощью которых можно бить соперников, то бишь соратников.
Всего этого Дубровник не говорил, разумеется, Рену. Зачем посвящать проводника в кухонные свары?
ebooksa