– И потому решили сказать, что вы – бывший актер? – перебил старика Яков Васильевич.
– Да. Понял, что барышня может заплатить.
– Дальше.
– Она попросила меня выйти, и когда мы остались с ней вдвоем, она предложила мне сыграть роль ее отца-барона, – прерывисто вздохнул старик. Похмелье снова начинало мучительно донимать его.
– Вы согласились, – скорее констатировал, нежели спросил пристав Щелкалов.
– Согласился, – утвердительно кивнул старик. – Только сказал, что у меня нет приличной одежды.
– А она?
– А она ответила, что это не вопрос и что одежду она мне купит и потом подарит, а сверх того даст четвертную за работу.
– С какой целью она вас нанимала – она не сказала?
– Нет. Она сказала только, что идет в очень богатый магазин за покупками и для представительства нужно, чтоб ее сопровождали родственники. Мол, неприлично баронессе одной ходить за покупками. Это-де моветон.
– А вы не подумали о том, что для представительства она могла нанять вас и в качестве слуг? – заметил Щелкалов. – Почему ей вдруг хотелось, чтобы ее сопровождали отец и дочь с бонной?
– Не могу знать, – сглотнув, ответил старик.
– Вы тоже не задавали себе такой вопрос? – обратился Яков Васильевич к женщине.
– Нет, а зачем? – пожала плечами «бонна». – Она сказала, что купит мне хорошую одежду и даст денег… Зачем мне еще что-то спрашивать? Чтобы она нашла кого другого вместо меня?
– Действительно, зачем спрашивать лишнего, – усмехнулся Щелкалов. – И задавать глупые вопросы…
Яков Васильевич, конечно, понимал, что все было несколько не так, как пытаются представить старик и женщина с ребенком. Да, возможно, «баронесса» сама выбрала их, или, вернее, выбрала по чьей-то подсказке, о чем женщина и старик могут и не догадываться. Возможно также, что, разговаривая с ними, мошенница не делилась своими намерениями относительно похищения ювелирных изделий. Скорее всего, это так. Но ни старик, ни женщина, выбранная на роль «бонны», не могли не догадываться, что дело здесь нечисто. К тому же, когда «баронесса» отправилась за деньгами, оставив «отца» и «дочку» с «бонной» в качестве залога, ни старик, ни женщина не воспротивились этому и весьма убедительно доиграли свою роль до конца. Следовательно, здесь налицо соучастие в преступлении, а это уже подпадает под Уложение о наказаниях. Щелкалов так и сказал им: мол, соучастие в преступлении налицо, так что он советует не запираться и рассказать все.
– Мы и так все рассказали, – сказала женщина спокойно. – А наказывать или не наказывать нас – право ваше.
И добавила, что терять им, в общем-то, нечего. А ежели каторга, то женщины там не пропадают; уж она отыщет себе ухажера.
Ничего нового они не рассказали и относительно внешности мошенницы. Красива. Стройна. Чистое лицо. Нос с небольшой горбинкой. И опять взгляд – необычный, притягивающий. Вот, собственно, и все.
Сняв с них показания, пристав Щелкалов отпустил их восвояси.