Мягкий автобус с облезшей по борту надписью «Киносъемка» подкатил к выезду с территории «Мосфильма». На этот раз у ворот дежурил не только обычный вохровец. Тут же оказались и двое милиционеров, а с ними и человек в штатском. В руках у стражей порядка имелись свежераспечатанные ориентировки с фотографией Масудова и фотороботом Ларина.
– Проверка, – расплывчато бросил водителю мужчина в штатском, – дверь откройте.
Водитель сталкивался с таким впервые. Обычно всяких беглых уголовников и маньяков милиция разыскивала в городском транспорте. Но повиноваться пришлось.
– Мы на площадку опаздываем, – поторопила поднимавшихся в салон людей Люся.
У мужчины в штатском при виде пассажиров нервно дернулась щека. В креслах сидели лагерные вертухаи сталинских времен и заросшие грязные мужики в зэковских клифтах. Весь проход был плотно заставлен блестящими кофрами со съемочной аппаратурой. Поверх нее лежал реквизит: карабины, лопаты и кирки. Вертухаи и зэки мирно уживались, попивая кофе из термосов и жуя бутерброды.
– Эй, граждане начальники, – с типично криминальными нотками обратился к вошедшим кто-то из массовки, вероятно, уже вошел в роль, – у нас тут и без вас командиров хватает.
Салон отозвался дружным смехом. Милиционеры все же решили исполнить службу до конца – сканировали взглядами массовку. Но грим и исторические костюмы сыграли с ними злую шутку. Ларин сидел всего лишь в трех метрах от них. Но они не признали в бравом лейтенанте НКВД разыскиваемого. Форма всегда делает людей неузнаваемыми. Даже мужчина в штатском только задержался взглядом на руках Масудова, украшенных воровскими татуировками. Гример постарался. К настоящей жидкой бородке аксакала была приклеена густая, как мочало, борода русского мужика. А голову украшала криво надетая потертая ушанка.
– Здесь только ваши? Никто не подсаживался? – поинтересовался мужчина в штатском у Люси. – Когда была сформирована группа?
– Конечно, только свои. Мы уже вторую неделю их снимаем. А что, ищете кого?
– Ищем… Пошли, делать нам тут нечего. Пусть едут, – и мужчина в штатском увел с собой двух милиционеров.
Автобус беспрепятственно выехал за ворота. Когда каменная ограда «Мосфильма» осталась далеко позади, Ларин пробрался между операторскими кофрами к Люсе.
– Нам где-нибудь за перекрестком остановите? Вас же Глобинов предупреждал.
– Как скажете.
Миновав светофор, автобус свернул к «карману» остановки, дверь отъехала. Андрей бросил на колени Люсе фуражку с малиновым околышем, стянул через голову гимнастерку. Расстался с зэковским клифтом и Ахмед Ходжа.
Публика на остановке с интересом рассматривала выбравшихся из автобуса мужчин: один в галифе и кирзачах, другой в пиджаке и водолазке, из-под которых складками ниспадали грубые зэковские штаны с живописными заплатками из мешковины на коленях. Если бы не надпись «Киносъемка» по борту отъехавшего автобуса, их явно посчитали бы за сумасшедших.
– Где бы переодеться? – стал осматриваться Масудов.
– Чего уж тут думать? Прямо здесь на остановке и переоденемся. Не стоит лишний раз шастать по городу в таком виде. Тут хоть видели, кто мы такие.
Ларин расстегнул галифе и спустил их ниже колен. Пялившиеся на него девицы были явно разочарованы. Под формой оказались джинсы. Усевшись на лавку, Андрей снял сапоги и принялся надевать более привычные для него кроссовки.
Киношную бутафорию беглецы оставили на остановке в урне. Только голенища кирзовых сапог возвышались над надписью «Сделаем город чище». Пассажиры на остановке весело улыбались. Не во всякий день увидишь, как актеры сбегают со съемки.
– Время у нас еще есть. Прогуляемся пешком?