– Вот те раз. Здравствуйте. Так неожиданно.
В трубке отчетливо чувствовался запах перегара. Перед тем как позвонить, подполковник хорошо заправился. И чувствовал себя поэтому так же уверенно, как в квартире, в которую Голландец с Соней иногда прибывали на званые обеды.
– Ты где едешь?
– А почему вы решили, что я еду?
– Не пудри мне мозги. Кафе на Ленинградском знаешь?
Он произнес это таким голосом, что можно было смело заподозрить в подполковнике завсегдатая ночных клубов.
– Вы Ленинградский хорошо представляете? – спросил Голландец.
– А что?
– Ничего. Вы что хотели-то? Я сейчас немного занят.
– Подождет твоя занятость. Приезжай в кафе на Ленинградский. Сейчас. Это тебе нужно, а не мне, – и отключился.
«Не может быть…» – вяло тянулось в голове Голландца. Было трудно поверить, что этот человек имеет какое-то отношение к «Ирисам». Ожидать от подполковника можно было чего угодно, но только не причастности к картине. Голландец рассеянно хмыкнул. Хорошо хоть название кафе успел сообщить, перед тем как кнопку нажать.
И вдруг под сердце, если оно у Голландца было, заползла отвратительная липкая тревога. Он нажал на телефоне кнопку вызова дважды.
– Что? – словно разговор и не прерывался, бросил военком.
– Картина у тебя?
Долгое молчание могло свидетельствовать о многом. Что подполковник наливает. Что слушает инструкции. Или обдумывает ответ, хотя непонятно, что тут обдумывать. Или «да», или «нет».
– Я спрашиваю на тот случай, если ты уснул, – картина у тебя?
– Ты чего хамишь, щенок?.. Ты кому тыкаешь? Я тебя в порошок, если захочу… Ты в тот дом ни шагу больше!..
– Хорошо, хорошо… Простите, я просто занервничал и забылся…
– По морде дам и…
– Я прошу прощения. Мне нужно думать, с кем разговариваю… Через четверть часа буду. – Голландец прикинул и добавил: – Через пятнадцать минут.