Наконец остановились у штаба и сразу подцепили вихляющегося мужичка с рваной бороденкой и битыми зубами. Он въехал сразу, попросил подождать, привел еще одного вихляющегося, а также бывшего комсомольского работника, а ныне большого курбаши по имени Джеги… Тот сразу все понял — в руководстве комсомолом дураков не держали…
— Сколько? — спросил он.
— Восемьсот баксов за штуку. Даем пятьдесят стволов и бесплатно патроны, — ответил Боксер. Вулдырь прятался в кузове, прикрыв для надежности лицо прикладом.
Джеги цокнул языком, что означало: «Ну ты и загнул, парень! Таких цен за ворованные стволы не дают».
Боксер нервно оглянулся на товарищей в кузове, но все почему-то притихли.
— А сколько дашь? — спросил он.
— Девяносто.
— Ну-у… — протянул Боксер. — За новый ствол! Хотя бы пятьсот.
— Хорошо. Но только через неделю, — согласился хитрый Джеги.
— Надо сейчас!
— Ладно, девяносто и пару золотых слитков по двести граммов.
— Проси по сто долларов и соглашайся, — послышался могильный голос Вулдыря.
На том и порешили. Заехали во внутренний двор и, держа автоматы на изготовку, скинули пятьдесят штук. Сразу же получили расчет.
И тут арестантов прорвало. Заголосили, как на заправской бирже:
— Танки бери!
— Автомобили есть!
— Рис, тушенка, сахар, масло покупай!
— Бензину — залейся!
И Джеги понял: это его шанс. Он попросил подождать и стремглав бросился на второй этаж. Но к Лидеру его не пустили: он давал очередное интервью американскому телевидению. Джеги спустился, стал лихорадочно объяснять, что без деда такие дела не решаются, надо подождать, пока у журналистов не иссякнут вопросы. Хотя понимал, что у Кара-Огая с окончанием вопросов не обязательно кончаются ответы. Арестанты зашумели, кожей чувствовали, как коротко время и как остро пахнет оно деньгами.
Наконец дверь Лидера отворилась. Джеги увидел взлохмаченную девицу с сигаретой в бледных губах, пепел сыпался на ковровую дорожку, она посмеивалась, говорила «о’key» и другие иностранные слова. За ней с тяжелым операторским скарбом в руках проглядывал русский парень Сидоров.