А тут еще объявился Петя Пиросмани. Этот жгучий подонок задумал большую пакость. Его узнавали, но не били. Так прощают шалости юным революционерам, чтобы потом шлепнуть их в более зрелом возрасте. Петя двинул к Автандилу. Тот принял его, притворно позевывая, хотя боялся втайне! Ведь Пиросмани мог разболтать, что именно он, Великий Иерарх, подбил его поджечь больницу. Было дело…
— Давай еще чего-нибудь подожгу! — без долгой канители предложил веселый вредитель.
Автандил замахал руками:
— Ты что, дурачок! Не тот случай. У меня ж государство!
— Мое дело предложить, — заметил Пиросмани и нехорошо ухмыльнулся.
Он тут же улетучился, как капля с горячей кочерги. Спички он уже раздобыл — значит, все было замечательно. Петя даже составил маленький план, на котором полковой склад горючего значился под номером первым. Вторым номером шла казарма, где Иерарх устроил свою резиденцию, ну а под третьим номером было все остальное.
Петя пошел в парк, чтобы запалить складской бензин, но там невежливые зэки дали ему пинка и прогнали. Они уже вернулись в полк и продавали горючку сметливому Джеги, который пригнал для этой цели помятый бензовоз.
Но хладнокровный Пиросмани не стал плакать горючими слезами — временные неудачи давно закалили его. Сколько раз его лупили смертным боем, а ему хоть бы хны, отлеживался, отыскивал запасной коробок спичек и поджигал очередной народно-хозяйственный объект. Вот и сейчас он достал в кустиках припасенную бутылочку бензинчика и прошел в казарму, где расплескал содержимое по деревянному полу. Сухая древесина жадно впитала невкусную жидкость, и маньяк поторопился поднести огонь. Он любовался им до тех пор, пока языки пламени не потянулись к рукам, их породившим, потом созидатель огня воровато выскочил на улицу и, оглядываясь, засеменил к пролому в заборе. Там его ждала еще одна бутылочка.
— Ах, как хорошо пылает древесина! — шептал он с детским восхищением.
Автандил пытался мобилизовать людей на тушение пожара, но дурных не было. Даже бывшие депутаты и гвардейцы, полюбовавшись пламенем, исчезали.
— Олухи, там государственная казна! Мы останемся без денег! — потрясал кулаками Автандил Первый. И он не врал. Зеленые американские деньги Верховный Иерарх прятал под гнилой половицей в мятом целлофановом пакете…
Оставалось надеяться, что пожар пощадит ни в чем не повинные бумажки. Но уж слишком яростно полыхало пламя…
А Пиросмани уже облюбовал солдатскую столовую.
Арестанты за двести пятьдесят долларов наполнили бензовоз.
Майор Штукин с оставшимися офицерами пытались потушить казарму, но не хватало воды. Потом они бросились к полыхнувшей столовой. На них тоже никто не обращал внимания.
Костя в забытьи лежал на кровати в кабинете командира. Ему наспех перебинтовали кисти, пятна крови проступили, и казалось, что вместо рук у доктора японские флажки…
Вулдырь тоже психовал, чутье подсказывало ему, что скоро их накроют и полк захлопнется как мышеловка.
Он торопливо открыл дверь склада, схватил за руку томившуюся там Ольгу, поволок ее за собой.
Один из офицеров, Коростылев, заметил их, бросился наперерез. Вулдырь прикрылся ею, как щитом, заорал:
— Назад, или я ей кишки выпущу!