– Не знаю. Надеюсь, она простит меня. Как мне жить без нее дальше?
– Ладно, это ваши дела. Ты мне скажи, как тебе в голову пришла бредовая идея, чтобы со мной расправились люди Пантелея?
Самсонов засопел в трубку, не зная, чем оправдаться.
– Ы-ы-ы…
– Что ты там блеешь?
– Это не я придумал, Геннадий Андреевич!
Геннадий усмехнулся при этих лживых словах, а Самсонов нагло продолжал лгать.
– Меня Пантелей спросил: откуда, мол, побои? Вы же меня вон как отделали тогда…
– Мало тебе еще!
– Согласен. Надо было сильнее надавать. Я сказал Пантелею, что вы меня избили, а он сам остальное придумал – мол, чтобы менты не борзели, мол, любимых поэтов братвы, чтобы не смели трогать…
– Ты, значит, любимый поэт у них? У меня к тебе вопрос, поэт. Мне нужно достать Тетерю и напарника его – того, второго…
– Я не в курсе, кто был с Тетерей, а сам он живет на съемной квартире, в Приречном районе. Недавно туда переехал.
«Приречный район! Пантелей тихонько стягивает свои силы вокруг обреченного на захват мясного завода. Значит, скоро последует силовая акция, будут брать штурмом контору и выгонять руководство, нарядившись в форму некоей охранной фирмы… Понятно. Интересная информация. Только с какого края она связана с Игошиным и Ондатром?» – подумал Геннадий, разглядывая свои аккуратно подстриженные ногти.
– Покажешь, где он живет.
– Нет! Вы что! Меня сразу убьют! – запаниковал Самсонов.
– Не бойся.
– Боюсь. Очень боюсь. Я вам адрес скажу, а там вы сами свои дела делайте. Вы же адрес и так можете узнать, так что я буду вроде бы чист.
– Именно, вроде бы. Когда ты бросишь ворам прислуживать?
– Это мой хлеб.
– С тобой все ясно. Когда буду бить физиономию Тетери, скажу ему, что ты всех сдал!