Высадив Лизу и оперативника Крошина, «уазик» умчался. В повисшей тишине они посмотрели друг на друга, вздохнули и пошли внутрь безжизненного микрорайона. Шлем и бронежилет Крошин оставил в машине, с собой взял только пистолет.
– Где Игошина с Измайловым брали? – спросила у него Лиза.
– В следующем дворе они бросили машину. Измайлов скрылся в первом подъезде, а Игошин – в третьем подъезде пятиэтажки напротив, – рассказывал Крошин, участвовавший в задержании преступников.
– Две пятиэтажки не могли перетряхнуть и найти проклятые сумки?
– Посмотрели – не нашли.
– Знаю я, как вы смотрите…
– Игошина вам сдали – его и крутите.
– Представь, он не хочет рассказывать, куда спрятал сумку.
– Людей нет, Лизок, многоэтажки прочесывать, – беспечно отозвался Крошин.
Подходя к дому, где отбивался Самойлов, отчетливо услышали хруст обваленной штукатурки под чьими-то ногами и грубые мужские голоса. Лиза предостерегающе подняла руку – ко входу в первый подъезд они с Крошиным подобрались очень тихо.
– Кто там можеть быть? – прошептала она.
– Бомжи или наркоманы.
Войдя в подъезд, они потихоньку стали подниматься по лестнице наверх. Крошин, на всякий случай, держал пистолет наготове.
На втором этаже из дверного проема квартиры вышли два грязных, в пыли, мужика и остолбенели, столкнувшись нос к носу с Крошиным и Лизой. Первый из мужиков – высокий, мускулистый, держал пухлую спортивную сумку, тоже испачканную в штукатурной пыли. Он зыркнул на Крошина, увидел в его руке пистолет и мгновенно швырнув в Володю сумку, рыкнул подельнику, пятясь обратно:
– Менты!
Крошин машинально отмахнулся от сумки, и она полетела вниз.
– Это Гордей! – повернулся он к Лизе и уже громко закричал: – Стой! Милиция!
Бандиты улепетывали что есть духу. Их топот гремел внутри квартиры, а потом стал куда-то удаляться.
Прижавшись к стене, выставляя вперед пистолет, Крошин пошел к дверному проему.
– Володя, они убежали в другой подъезд – думаю, в стене квартиры есть пролом, – сказала Лиза. – Я вниз, за сумкой.