— Они выгоняют нас с нашей же территории! — вторил ему бородатый крестьянин из пригорода. Его решительный вид дополнял видавший виды «АК-47». — Я не хочу, чтобы они строили свои мечети на месте наших церквей!
Через некоторое время на площади появились миротворцы.
— Граждане! — начал речь в мегафон Мишель Мазур. — Данными мне полномочиями приказываю вам сложить оружие и разойтись по домам. Мы не допустим беспорядков на вверенной нам территории.
— А церкви наши сжигать вы допускаете? — тонким голосом выкрикнула женщина в черном платке. — Им, значит, можно издеваться над нами, а мы должны сидеть и молчать? Так, что ли, а?
Люди были доведены до крайности. Война, разорение, страх за завтрашнее будущее привели к тому, что нервы у жителей Дмитровицы были натянуты предельно. Теперь для них эта церковь стала символом всего их существования здесь.
— Мы понимаем ваше настроение, но это не повод для того, чтобы затевать действия, нарушающие общественный порядок, — доносился голос адъютанта из мегафона.
В этот момент один из сербов — высокий мужчина благообразной внешности — не выдержал. Раздиравшее его отчаяние дошло, видимо, до крайней точки. На лице были написаны просто какие-то нечеловеческие муки. Он скрипел зубами, произносил отрывки каких-то молитв, делал судорожные движения руками. Наконец он больше не мог сдерживаться.
— Я пойду туда! — закричал он, рванувшись к пылающему храму. — Надо же спасти оттуда хоть что-то!
Бывшая рядом с ним женщина вцепилась ему в рукав.
— Нет! Ты не пойдешь туда, я тебя не пущу! Уже слишком поздно! — Она была тоже настроена решительно. — Ты что, забыл о том, что у тебя двое детей? А кто их кормить будет?
— Пусти!
— Не пущу!
Мужчина рванулся, оставляя в руках жены пиджак, и кинулся к храму. Еще мгновение, и он нырнул внутрь, туда, откуда вырывался огонь и дым.
— Не-ет! Звонимир! Что же теперь будет? — в ужасе закричала женщина. Ноги ее не выдержали, и она без сил опустилась на землю.
— Сам в огонь бросился, не стерпел человек, — говорили в толпе.
И тут мужчина появился в дверном проеме. Весь покрытый сажей, копотью, он прижимал что-то к груди.
— Звонимир! Что же ты со мной делаешь! — снова заголосила, на этот раз от радости, женщина.
Ее муж не зря побывал в пылающем храме. Теперь он мог с полным правом сказать о себе — сделал все, что мог. Из церкви он вынес икону.
— Смотрите, люди! — Поднял он над головой образ. — Это единственное, что останется нам от святыни.
Люди ненадолго затихли, глядя на лик святого, взиравший на них со старой дымящейся доски. Казалось, что изображение олицетворяет весь Косовский край, разрушенный, обожженный, пылающий.