— Сергей Васильевич, радио из Центра, вас срочно вызывают в комендатуру Цхинвала. Вертолет уже выслан, — доложил Бизон.
— Ясно, значит, возвращаемся на освобожденную территорию…
В ангаре, в котором впоследствии заперли американских военнослужащих, было душно. От жары и пыли Джордж Мэйн ощущал сухость во рту и неприятное жжение в носу. Расположившиеся вблизи от него офицеры мобильного штаба чувствовали себя куда комфортней: еще бы, каждый из них достаточно времени провел в иранских песках или горах Афганистана, так что для них жара не была особой проблемой.
Впрочем, духота и жажда для полковника Мэйна тоже не стали особым испытанием, куда тяжелей были одолевающие его мысли. Из головы американца никак не шел Железный крест, припаянный к автоматному магазину одного из боевых пловцов, взявших их в плен. Джордж достаточно прослужил в разведке, чтобы не верить в подобные совпадения. Фашистский орден был продемонстрирован ему как предупреждение, как «черная метка».
О том, как работают спецслужбы, ему объяснять не стоило. Рассказы о цивилизованности — для законопослушных налогоплательщиков. На самом деле в защите государственной безопасности правил нет, и на этой тайной войне действительно все способы хороши. А самым главным методом противоборства является добыча информации. Во время допросов агенты спецслужб часто применяют пытки, физическое воздействие еще с добиблейских времен считается одним из наиболее действенных. Этим при допросах террористов не брезговали ни сотрудники британской МИ-5, ни израильского «Моссад». Американские коллеги при этом демонстративно «морщили» нос — дескать, варварство — но так продолжалось только до одиннадцатого сентября две тысячи первого года, когда террористы нанесли воздушный удар по Нью-Йорку и Вашингтону. И почти сразу же ЦРУ получило благословение на пытки, одобренное высшим руководством страны, но в духе американского политического мышления их скромно именовали «методикой альтернативных допросов». За этими тремя словами скрывалась целая технология, начиная с того, кого нужно допрашивать, как и где. Тогда-то и появились особые команды похитителей, самолеты-призраки и тайные тюрьмы вне территории США.
Все это было хорошо известно полковнику Мэйну: он был не только специалистом по подготовке и проведению цветных революций, но также и по борьбе с терроризмом методами диверсионных подразделений. Одним словом, «золотой язык»; и если его вычислили, — а демонстрация Железного креста могла обозначать только одно: так оно и есть, — то агенту ЦРУ следовало готовиться к тому, что вскоре ему на собственной шкуре доведется узнать русскую «методику альтернативного допроса».
«Нет, это невозможно, — пытался успокоиться Джордж. — Времена „холодной войны“ ушли безвозвратно, не посмеют». И следом, ставя себя на место оппонентов, приходил к выводу: попадись ему где-нибудь в Ираке или Колумбии такой «иностранец», он сделал бы все, чтобы его сперва «расколоть», а затем перевербовать.
«Вот она в действии, библейская заповедь, — поступай с людьми так, как хочешь, чтобы они поступали с тобой», — полковник Мэйн уже не замечал духоты и пыли, его мозг буквально закипал от мыслей и страха перед возможными пытками. Все мысли сейчас были нацелены только на одно — на выход из сложившегося положения. «Да, скифы мы! Да, азиаты мы, с раскосыми и жадными очами», — в памяти всплыли строки из дипломной работы в Йельском университете. Перед глазами сейчас стоял круглолицый здоровяк с узкими глазами и лукавой улыбкой Будды, за которой не знаешь, что скрывается — миролюбие или садистские желания палача. Черный ствол пулемета «Печенег» в руках морского пехотинца, то и дело поглядывавший на него черным зрачком, жизненного оптимизма не придавал.
Полковник незаметно скосил взгляд в сторону подчиненных; те нашли места посветлее и, усевшись в кружок, отчаянно рубились в покер.
«Им-то чего переживать, всего лишь операторы военной электроники, знают лишь свой номер и рабочие параметры аппаратуры», — глядя на них, с непонятной злостью подумал Джордж. С ним было все намного сложнее. Конечно, можно сразу все рассказать своим дознавателям — в конце концов, это предусмотрено служебной инструкцией ЦРУ. Фрэнк Пауэрс после своего плена не только выдал все известные секреты, но также на суде обвинил американский милитаризм. Впоследствии ЦРУ обменяло его на русского разведчика Абеля. Закончил Пауэрс свой жизненный путь в авиакатастрофе, но это случилось через двадцать лет, и его смерть никто не связал с ЦРУ. Но пленителям Мэйна этого может показаться мало — могут изъявить желание его завербовать. Как тут поступить?
«Что они могут мне предъявить?» — раз за разом задавал себе вопрос Джордж, и сам себе давал ответ: «Если Фюрер у них в руках, то предъявить могут немало. Организация диверсии на территории дружественного государства — это серьезно».
Мэйн едва не воскликнул от внезапно поразившей его догадки: он наконец нашел слабое звено. Никаких документов о том, что организатором рейда группы Мирослава Скели был именно он, нет. «А это значит, что будет всего лишь слово. Его слово, безумно ненавидящего Россию наемника, против моего слова. Добропорядочного гражданина США».
Но это было самоуспокоение, полковник отдавал отчет, что после оглашения этой информации расследование будут проводить не только русские спецслужбы — ЦРУ также не останется в стороне. Недаром ведь лозунг этой организации взят из Библии: «И познайте истину, и истина сделает вас свободным». А до истины эксперты из Лэнгли умеют докапываться. Тем более что это не сложно: при обсуждении операции присутствовал еще и третий — Богдан Малюта, полковник СБУ и по совместительству агент американской разведки. Впрочем, последнее было «секретом Полишинеля» — многие высшие чины Украины почти официально сотрудничали со странами, входящими в Североатлантический военный альянс. А посол США даже поздравлял выпускников академии СБУ, при это не забывая фотографироваться с будущими разведчиками.
«Малюта спит и видит, когда накопит достаточно грошей и уедет в ридну Канаду, — американца лихорадило от дошедших до него догадок. — Он меня продаст даже не за тридцать серебреников, а за три. Алчная тварь».
Двух мнений по локализации этой проблемы быть не могло. Богдан должен был замолчать, а это могло произойти только в одном случае. Правда, воплотить в жизнь задуманное, сидя взаперти под вооруженной охраной, было крайне проблематично. Только сейчас Джордж Мэйн вспомнил о своем спутниковом телефоне; взяв их в плен, морские пехотинцы изъяли только оружие и документы, личные вещи не тронули.
Трубка спутникового телефона внешне ничем не отличалась от обычного мобильного телефона, только встроенная антенна была толщиной с мизинец. Вытащив незаметно трубку, полковник вновь посмотрел на своих подчиненных, но тем до него не было никакого дела — они коротали время, как могли.
Тем не менее Мэйн прошел к дальней стенке ангара. Здесь стояла и вовсе нестерпимая жара, но полковник уже ни на что не обращал внимания. Включив телефон, быстро набрал номер своего приятеля, с которым вместе работал против Милошевича в Сербии; теперь тот служил в службе безопасности посольства США в Киеве и как нельзя лучше подходил для задуманного. Когда на другом конце ответили, он бодрым голосом поздоровался:
— Привет, Томм!
— Хай, Джордж, рад тебя слышать, старина. — Мэйн воочию представил белозубую улыбку темнокожего гиганта.
— Мне нужна твоя помощь, дружище.