Людоеды

Вовец отвернулся. Он подумал, что не следует бросать этого несчастного заодно с бандюгами на съедение зверью. Надо его как-то вынести отсюда. Но за окровавленное тело невозможно было взяться. Поэтому Вовец попытался ухватиться за плечи платья и так тащить по полу. Ткань трещала, тащить тщедушное тело оказалось на удивление тяжело, а за телом оставалась широкая кровавая полоса. Нет, следовало придумать что-то другое.

Вовец решился сходить за каталкой. Он видел одну недалеко, в разделочной. Там ему попалось на глаза большое корыто из нержавейки, под которым он сам недавно прятался. Схватил его за край и с противным скрежетом поволок по бетонному полу.

Подтащил корыто к трупу Шеломова. С помощью оторванной от клетки дверцы перевернул тело на бок. Внутренности тут же стали расползаться во все стороны. Подогнул ему ноги. Мышцы ещё не начали деревенеть и все получилось довольно легко. Затем накрыл погибшего корытом. Теперь зверье не доберется. Пусть людоедствует в другом месте.

С чувством выполненного долга Вовец отправился за Жекой. По пути завернул на кухню. Котел валялся на боку, а кости растащены по всему полу. Стоял запах вываренного мяса. Вовца затошнило от него. Он старался не смотреть на валяющийся возле котла труп. Над ним уже поработали песцы, обглодав лицо до кости. Вид осклабившегося черепа не вызывал ответной улыбки, только отвращение.

Вовец разыскал свой рюкзак и штормовку. Осклизлые, сальные на ощупь, мокрые, провонявшие жутким варевом. Их, конечно, можно было попытаться отстирать, но само сознание того, с чем соприкасались эти предметы, чем пропитались, привело его в содрогание. Он вытащил нож и вспорол рюкзак. Сложил в пластиковый ящик то, что посчитал необходимым, и сполоснул все это под краном. Взяв ящик под мышку, не спеша двинулся по коридору. Песцы и лисы, словно почетный эскорт, семенили сзади, благоразумно держась шагах в десяти. Вовец забарабанил кулаком в железную дверь, крикнул:

– Женя, открывай! Все, опасность миновала!

Та, словно ждала у дверей, тут же щелкнула ключом в замке, выбежала в коридор. Хотела повиснуть на шее у Вовца и чуть не повалила его на пол.

– Ты что так долго, – сказала скорее радостно, чем сердито, замучилась ждать.

Она нагнулась, поправляя на ногах стоптанные мужские тапочки. Вовец усмехнулся:

– Не на работу ходил. Мог и вовсе не вернуться.

– А мне так и сидеть у дверей? Ну, конечно! Я покойников боюсь до ужаса, а он меня с ним запер.

– Живых надо бояться, а покойники смирные, все б такими были.

– Ладно, ладно. А где этот придурок? Ну, в платье.

– Этот, – Вовец вздохнул, – все, больше нету, кончился. – И, предвидя вопрос Жеки, добавил: – Кто-то из них ему живот вспорол.

– Ой, ужас какой! – У Жеки глаза округлились. И вдруг без всякого перехода весело оживилась. – Смотри, смотри кто!

По коридору бежал взлохмаченный дымчато-бурый песец. Он жался к стене и время от времени тыкался в неё носом, принюхивался.

– Слушай, – сказала заговорщицким тоном, – давай поймаем?

Видимо, Жека относилась к той категории женщин, которые живут под настроением момента. Не успеют слезы просохнуть, а они уже смеются. Но Вовец не поддался её настроению, у него был свой план, но не было лишнего времени, чтобы девушку забавлять. Он взял её за рукав и повел по коридору, пробормотав:

– Завтра, завтра целый мешок наловлю. Еще мохначе этого.

Он снова повел её к колодцу под гаражом, к огромной луже засыхающей крови. По пути давал инструкции.