Людоеды

И он отвесил Шеломову легкий ободряющий подзатыльник.

* * *

Вовец сидел на корточках, привалившись спиной к стене. Холодный бетон приятно студил ноющие дробовые раны. Вовец отдыхал. Он здорово вымотался и перенервничал. И каждая мышца, каждая жилка и косточка уставшего тела требовали отдыха или, хотя бы, передышки. Он положил обрез себе на колени и не собирался вставать, намереваясь отдыхать до тех пор, пока банда сама не проявится.

Между клеток возник нерешительный Шеломов. Нелепым бабьим жестом одернул подол левой рукой. Вовец хмыкнул: зачем на этот раз прислали придурка? Тот боязливо приблизился, запереминался, в глазах смертельная тоска и ужас. Вовец устало посмотрел на него.

– Слушай, я вот гляжу и удивляюсь: что ты за человек такой? Почему ты с ними, а не с нами? Гляди, какая у меня берданка. Я же их всех перестреляю рано или поздно.

– А ты сначала перестреляй, а потом говори. – Лицо Шеломова исказилось болью. – А я не могу, я боюсь. Я смерть видел ближе, чем тебя.

– Я тоже. – Вовец поднялся, повел плечами, разминаясь. – Ладно, говори, зачем опять прислали. Не сам же по себе ты заявился.

Шеломов сделал непонятный жест левой рукой. На Вовца не глядел, топтался с неопределенными намереньями, но близко не подходил.

– А в руке у тебя что? – заинтересовался Вовец. – Ну-ка, дай сюда.

Шеломов покорно протянул проволочную петлю.

– Меня, что ли, душить собрался? – хмыкнул Вовец.

– Н-нет, – побледневший Шеломов даже заикаться начал, – они приказали, но я бы не стал. Вот честное слово, не стал бы. Только не забирай. Если заберешь, он меня убьет. – На глазах у Шеломова выступили слезы. – Они же уколотые все, не понимают ничего.

– Вот как!

Эта новость меняла дело. Вовец решительно вырвал из рук Шеломова проволочную удавку. Дело принимало лихой оборот. Человек под кайфом не знает ни боли, ни страха, ни жалости, ни усталости. Нередко на короткое время у него обостряются ум и все чувства. Потом, когда действие наркотика кончится, он упадет без сил, страдая от жажды и болей во всем теле. Но это потом, а сейчас надо нанести упреждающий удар, вырвать инициативу из рук врага.

Вовец взял обрез наизготовку, взвел курки и побежал вдоль длинного ряда клеток, облаянный песцами. Но и Шеломов, как привязанный, кинулся следом, что-то нечленораздельно крича. Вот козел, подумал Вовец, выдает с потрохами. Он развернулся и ударил Шеломова ногой в живот. Тот хрюкнул и опустился на пол, скуля и подвывая. А Вовец тут же нырнул в узкий проход между клеток.

Вонючее темное пространство поглотило его. Из-за сетки блеснули красным светом круглые глаза, заставив его вздрогнуть. Вовец зло хлестнул стволом обреза по тонкой сетке и прорвал её. Мгновенно пришло решение. Задрав ногу, вставил носок ботинка в затрещавшую дыру, оттолкнулся посильнее. Проволочная удавка повисла на руке, а ладонью он схватился за край крыши трехэтажного блока клеток. Забросил на крышу обрез. Ухватился второй рукой. Подтянуться и выбраться наверх было делом нескольких секунд.

Некоторое время он лежал, отдыхая и внимательно вглядываясь в окружающий сумрак. Впрочем, здесь, наверху, темнота не была столь густа. С небес лился тихий пепельный свет, серебрил дощатые крыши клеток. Вовец окинул взглядом этот лабиринт и усмехнулся. Похоже, ему удалось исчезнуть из поля зрения врага.

Он поднялся и пошел по крыше. Если бы верх был железным, он непременно загремел бы, и, несмотря на тявканье и скулеж зверья, его запросто могли бы услышать. А так он бесшумен и невидим. До соседнего ряда клеток чуть больше метра, можно перешагнуть. Вовец перешагнул. Это оказался наружный ряд, за ним была стенка и симметрично расположенные справа и слева выходы коридоров. Сюда следовало поглядывать. Вовец присел, осторожно выглянул.

Вдоль клеток крался человек, выставив перед собой огромный мясницкий нож. Он приближался довольно быстро. Голова белела, закутанная в белые тряпки, словно в чалму. Наверное, именно ему заряд дроби содрал скальп. Вовец прикинул расстояние сверху вниз. Прощупал проволочную удавку. Ничего, проволока ровная, должна скользить легко, затягиваться надежно. Он положил обрез на крышу, и сам улегся несколько наискосок.

Бандит приближался, слегка сгорбившись, как боксер в боевой стойке. Длинный и широкий нож он держал перед собой острием вперед. Вот он уже точно под Вовцом.

Выставив за край крыши голову и правое плечо, Вовец плавным движением опустил вниз руку и, будто рыбу сачком, поймал петлей голову врага. Резко потянул назад и вверх намотанную на руку проволоку. Он не глядел вниз, откинувшись назад, всем весом своего довольно тщедушного тела пытался удержать и подтянуть кверху бьющегося в агонии человека. Проволока больно резала ладонь, и он, схватив её и другой рукой, тянул что есть сил, стараясь терпеть все усиливающуюся боль.