– Бывший «важняк», – поправил его Юрьев.
– Ты его знаешь? – насторожился генерал.
– Так точно! – Голос подполковника снова стал ровным и подчеркнуто уважительным.
– Кхм… – Виктор Васильевич теперь и не знал, стоит ли продолжать разговор. Кто его знает, может, этот Оболенский и Юрьев – лучшие друзья?
Подполковник как будто услышал мысли Талаева – поспешил рассеять сомнения:
– Очень «мутный» тип этот Оболенский, товарищ генерал. Дерзок, неуправляем, нахален. Авантюрист, каких мало. Из полиции его выгнали…
– Тогда вот что, – принял решение Виктор Васильевич. – Ты мне там подсобери на него информацию. Есть данные, что он тут у нас, в столице, очередную авантюру затеял.
– Будет сделано, товарищ генерал! – все тем же бодрячком откликнулся Юрьев.
– …Работаем «встречный бой», – равнодушно сообщил Артем.
Команда в очередной раз находилась на огневой позиции. Ничего необычного в этом не было. Наоборот, вошло в систему. С утра – физподготовка, после нее – горная. Зачастую одно плавно перетекало в другое. Детишек-«срочников» здесь не было, все люди взрослые, сознательные, прекрасно понимающие сложность стоящей перед ними задачи, потому и готовились от души. До дрожи в руках и в коленях, до кругов перед глазами.
После обеда – огневая. Возможно, она и не нужна была в таких масштабах – люди, как уже было сказано, опытные, точно знающие, с какого конца автомат стреляет. Однако Артем хотел добиться того, чтобы оружие не казалось его владельцу каким-то чужеродным предметом, а стало как бы привычной, неотъемлемой частью организма. А такого можно добиться только при соблюдении двух довольно простых правил: первое – оружие всегда должно быть с тобой, и второе – как можно больше стрелять. Днем, ночью, обычные армейские упражнения или только что придуманные, усложненные на месте. Вот тогда – да, тогда что-то и может получиться.
После огневой, чистки оружия и ужина начиналась работа своеобразного «клуба по интересам». Скопцов и Оболенский шлифовали мастерство владения холодным оружием. Работали в основном с метательными ножами, со специально изготовленными сюрикенами и другими предметами, в принципе для метания не приспособленными, но тем не менее с завидным постоянством поражающими мишени. Кроме того, Максим еще не расставался с компактным разборным луком.
Багров в это же время увлеченно выколачивал пыль из боксерских мешков и «груш», работал на макиварах.
Артем особого предпочтения какому-то конкретному направлению не отдавал. Пару раз спарринговал с Багровым, но контакт был серьезно ограничен – не хватало еще перед самым выходом лишиться одного из членов команды! – и эти схватки в большей степени напоминали танец.
В темное время суток – обязательные два часа на имитации кишлака. Это – не считая дневного часа.
Основную часть своего свободного времени Рождественский проводил, работая с картами, изучая район, в котором предстояло действовать команде, прорабатывал самые разные пути выхода к объекту атаки и, разумеется, отхода. Подолгу беседовал с земляком и одновременно личным врагом Бобошерова, впитывая малейшие подробности быта, организации охраны, расположения домов. Иногда подзывал Максима, и тогда они подолгу о чем-то шептались втроем, поочередно тыча в карту пальцами.
Пару раз после этих переговоров Максим исчезал из расположения команды и появлялся только вечером следующего дня. О своих отлучках особо не распространялся, ограничиваясь общими фразами. Но после этих отлучек бдения над картами и схемами продолжались с удвоенной энергией.
Две недели, отведенные на боевое слаживание команды, незаметно подходили к концу.
– Работаем «встречный бой», – повторил Артем и дослал патрон в патронник «стечкина».
Скопцов судорожно сглотнул. Команда Артема для него была своего рода напоминанием о том, что вчера Василий, грубо говоря, облажался.