Украсть у президента

– Если бы ваш Ваня хотя бы женился, – сказал Горецкий. – Детишки там, к примеру.

– Зачем же сирот плодить? – горько прошептала Мария Николаевна.

– Невестка ваша была бы – ну какие же сироты при живой матери, – не согласился Горецкий. – У Вани девушка была?

Женщина замотала головой. Не было.

– Женя, – подсказал Горецкий. – Евгения. Это имя вам что-нибудь говорит?

– Нет.

– Неужели ваш сын такой был скрытный? – позволил себе улыбнуться Горецкий.

– Мы с ним виделись редко. И многого он мне не говорил, наверное.

– Но девушка-то, – продолжал добиваться своего Горецкий, – наверняка была! Неужели сердце материнское вам ничего не подсказало?

– Он у меня скромный. С девчонками не бойкий. Может, душа к кому и лежала, а подойти стеснялся. Я у него спрашивала, конечно. Внуков-то хочется. Он отшучивался.

– А когда отшучивался – что говорил?

– Что нету, мол, девчонок. Хоть шаром, говорит, покати. Одна только дочка начальника если, да страшно, говорит.

– А чего же страшного? – не понял Горецкий.

– Ну если тесть начальник, так и дочка его в семье командовать будет, – сказала без улыбки Алтынова.

– Дочку его начальника звали Катя. Он про Катю говорил?

– Я не знаю.

– Про Катю вы, значит, тоже ничего не слышали?

– Нет, – скорбно качнула головой Алтынова. – Не слышала.

Разговаривала с Горецким, а сама вслушивалась в звуки, доносящиеся от могилы ее сына. Стучали лопаты. От громких звуков, когда под лезвие лопаты попадал камень, Мария Николаевна непроизвольно вздрагивала. Она пыталась высмотреть, что в той стороне происходит, но видела только летящие комья земли, которые выбрасывали из разрытой могилы гробокопатели.

И вдруг – громкий, отозвавшийся в сердцах звук. Лопата ударила по крышке гроба. Алтынова охнула и прижала кулак к губам, будто боялась закричать. Взгляд ее стал совсем невменяемый, и, чтобы она не отключилась, Горецкий привлек женщину к себе, пробормотал: