– Вы разве не отдали вчера приказ по поводу машин? – спросил почуявший неладное Китайгородцев.
Они обсуждали накануне, возвращаясь из Подьячева, что на те два дня, пока Проскуровы еще в России будут оставаться, необходимо закрыть доступ на территорию поместья всей обслуге без исключения – это раз и запретить въезд любых машин на территорию – два.
– Я приказывал, – пробормотал Хамза. – Как пропустили?
Из машины вышел человек и легко взбежал по ступеням к входной двери.
– Тревогу объявляйте! – крикнул Хамзе Китайгородцев, выбегая из комнаты. – Это нападение!
Он выскочил из дома охраны и сразу с порога выстрелил в воздух – раз и другой. Он рассчитывал, что охранники, дежурившие в доме, услышат выстрелы и не откроют дверь тому человеку на пороге, но они уже открыли, к сожалению, какой-то секунды не хватило Китайгородцеву, и послышался прозвучавший там, на пороге проскуровского дома, сухой щелчок пистолетного выстрела. Тотчас из фургона выскочили двое с ружьями и бросились к входной двери.
Китайгородцеву предстояло преодолеть еще половину огромной лужайки, и он понимал, что опоздал. Боковым зрением видел еще одного охранника из «Барбакана», одного из тех, кто дежурил на территории, – тот был ко входу ближе, чем Китайгородцев, но и он не успел добежать, потому что по нему открыли стрельбу из двух стволов одновременно и он упал. Со стороны все выглядело так, будто просто споткнулся. Сейчас встанет и снова побежит. Не встал. Не побежал. И даже не пошевелился.
Китайгородцев метнулся за угол дома. Здесь была дверь черного хода, которым пользовалась прислуга во времена более спокойные, а сейчас дверь была заперта на электронный замок, но у Китайгородцева был ключ-карточка, и он замок тот без труда открыл.
В подсобных помещениях дома было темно, светились только контрольные лампы водонагревателей да впереди по ходу пробивалась полоска света в проеме неплотно прикрытой двери. Китайгородцев приблизился к двери, прислушался. Неясный шум где-то далеко наверху. Возможно, налетчики метались по бесчисленным комнатам огромного дома в поисках своих жертв. Китайгородцев бесшумно распахнул дверь, пробежал через безлюдную кухню, поднялся по лестнице и замер в конце недлинного коридора, который вывел его к гостиной. Он видел огромное, как футбольные ворота, зеркало, и в том зеркале отражались два неподвижных тела на полу – охранники из «Барбакана». Ночью в доме дежурили по двое. Значит, там, наверху, охраны уже нет. Больше никого он здесь не видел, но не верилось ему, что никого налетчики не оставили для подстраховки у входной двери. Даже если бы законченные придурки они были, все равно должны соображать, что вход контролировать необходимо.
По-прежнему бесшумно он спустился вниз, выключил рубильник, обесточив дом, и стремительно вернулся к гостиной. Его расчет оправдался. Его невидимый прежде противник занервничал, заметался, переместился ближе к лестнице, ведущей на второй этаж, и теперь перед Китайгородцевым он был как на ладони. Он стоял спиной к Китайгородцеву, сжимая в руках помповое ружье, и с напряжением вслушивался в звуки наверху. Поэтому приближение Китайгородцева и проворонил. Угадал присутствие человека за своей спиной слишком поздно и даже обернуться не успел – Китайгородцев вырубил его одним ударом и придержал немного вместе с оружием, чтобы шума лишнего не было. Незадачливый страж опустился на пол. Китайгородцев его перевернул. Не Шаров и не Тесадзе. Похоже, третий из их невеселой гоп-компании.
Китайгородцев бесшумно поднялся наверх по ковровой дорожке.
Где была детская и спальня хозяев, он знал, перемещался туда и уже слышал в той стороне какой-то шум.
Там ругались.
Ссора была серьезная.
Мужские злые голоса, как лай собачий.
И еще истошный детский плач.
Все двери вдоль коридора была заперты, и только одна распахнута, это был вход в детскую, и это Китайгородцева по-настоящему испугало, потому что так не должно было быть. Сразу после первого нападения, того самого, во время которого Баранов застрелил налетчика, некоторые двери в доме у Проскуровых срочно заменили на усиленные – в кабинете хозяина, во взрослой спальне, в детской комнате – и снабдили их закрывающимися изнутри замками, которые настоятельно рекомендовали хозяевам запирать. И то, что в детской дверь сейчас была распахнута, означало, что произошел какой-то сбой.
В призрачном свете раннего утра, который лился из дверного проема, Китайгородцев угадывал мужские силуэты. Он в темноте смог к ним приблизиться вплотную.
– Или он выходит, или хана ребенку!
Чей голос? Тесадзе? Очень погож.