– А кто?
Он замотал головой и задрожал, как осиновый лист.
– Ты видел ее лицо?! – догадался я.
Он часто-часто закивал.
– Кто это был?!
А его уже корежило и колбасило так, что ничего путного услышать от него было бы невозможно.
– Молодая? – продолжал я прорываться к истине.
Он что-то промычал в ответ.
– Старая?
Закивал. Старая!!!
– Я сейчас, – сказал я. – Будьте здесь и ничего не бойтесь. Я только дойду до своей машины и вернусь обратно.
Я сходил к машине и принес оттуда книгу, купленную несколько часов назад. Перелистал страницы, отыскивая нужную. Нашел. Графиня Воронцова смотрела с портрета надменно-насмешливо. Под ее взглядом лично мне вдруг стало холодно. Я ткнул портрет под нос Никите, коротко спросил:
– Она?
Что с ним сделалось! Его просто отбросило, отшвырнуло.
– Да!!!
Мне пришлось попетлять по московским переулкам, прежде чем я отыскал нужный дом. На вид он был стар, но крепок, как столетний дуб. Три этажа и многоцветье занавесочек в окнах давным-давно обитаемых квартир. Я сверился с записанным на листке бумаги адресом и вышел из машины. Был вечер. Сумерки опустились на город. И я подумал о том, что Светлана правильно сделала, оставшись сегодня в Москве. Не надо ей ехать в ее ужасный лес, где бродят призраки и вообще очень неспокойно.
Нужная мне квартира была расположена на самом верхнем, третьем, этаже. Входной двери, бугрящейся многочисленными слоями краски, на вид было лет пятьдесят как минимум. А на корпусе кнопки звонка, который был в седых отметинах старой побелки, можно было, присмотревшись, прочитать давно забытое слово «Совнархоз». Я нажал на кнопку, и звонок за дверью отозвался мерзким дребезжащим звуком.
Кто-то там, в квартире, приблизился к двери и замер. Мне казалось, что я даже слышу сдерживаемое дыхание растревоженного человека.
– Здравствуйте! – сказал я громко и четко. – Могу ли я видеть Арсения Арсеньевича Дворжецкого?
– А вы от кого? – спросил мужской голос, такой же дребезжащий, как звук звонка в этой квартире.