Гриша прикинул, сколько в пачке у клиента осталось денег, и обнаружил некоторое совпадение профессионального трепа цыганки с его собственными ожиданиями от увлекательной и финансово приятной поездки из Бирюлева в Долгопрудный.
– Богатство тебе будет, потому что деньги сами к тебе идут. От одного уходят, к другому приходят, – делилась итогами своих жизненных наблюдений цыганка, а Гриша слушал ее со всевозрастающим вниманием, уже обнаруживая в словах цыганки скрытый смысл и даже какое-то правдоподобие. – От него уходят – так ему и надо! – сказала цыганка уверенно.
В глубине души Гриша был с нею согласен.
– А к тебе приходят – потому что заслужил! – еще больше окреп голос цыганки. – Дай десять рублей!
– Пшла вон! – очнулся от гипноза Гриша.
– Я же не для себя, – временно отступила цыганка. – Я для дела. Ты мне десять рублей дашь, я на денежку посмотрю и скажу, сколько ты заработал…
– Очень надо! – хмыкнул Гриша, справедливо полагающий, что десять рублей – слишком высокая плата за то, что ему и так было известно.
– А главное – сколько еще заработаешь, – закончила свою мысль цыганка.
– До свидания! – сказал ей Гриша.
– Хороший ты человек, – неискренне оценила цыганка. – Ладно, пять рублей.
– Пшла вон! – повторил свое недавнее требование Гриша.
– Зачем не хочешь? – запечалилась цыганка. – Пять рублей – это что, деньги? Я ж у тебя их не ворую, я честно зарабатываю.
– Зарабатывать – это когда честно за работу получать, – наставительно произнес Гриша. – А не когда за вранье.
– За какое такое вранье?! – поразилась цыганка так сильно, будто ей только что бросили в лицо обвинение такое ужасное и такое несправедливое, что любая уважающая себя гадалка после этого должна была немедленно покончить жизнь самоубийством.
– Так ведь врешь, – сказал лениво Гриша.
– Я?!! – еще больше поразилась цыганка, хотя казалось, что лучше, чем в предыдущий раз, оскорбленную невинность сыграть уже невозможно. – Да чтоб я проклята была! – ударила себя она кулаками в колыхнувшуюся грудь. – Чтоб я ослепла!! Чтоб я съела свой язык!!!
Прохожие оглядывались. Гриша подумал, что надо было дать этой дуре пять рублей, чтобы отвязалась.
Он пошарил взглядом по салону, набрал в разных укромных местах горстку мелочи и с раздраженным видом протянул деньги цыганке. Мелочь исчезла в цыганских одеждах так бесшумно и стремительно, что впору было усомниться, а действительно ли Гриша деньги ей давал, или это ему просто привиделось.
Цыганка мгновенно прекратила истерику и сказала деловито:
– Четыре тысячи!