Он всегда обращался к студентам исключительно по фамилии, держа дистанцию, и то, что сейчас он сказал «Полина», демонстрировало его сочувствие и понимание непросто сложившейся ситуации. Полина сидела рядом с ним, вся в черном, спина прямая, на лице аристократическая бледность, и еще печальная бездонность во взгляде – она была красива той особенной красотой, которая присуща только людям исстрадавшимся.
– Никак, – тихим бесцветным голосом ответила на вопрос Полина.
– Вы уже не успеете, к сожалению, – сказал Лопотухин почти печально. – И к зачету подойдете без реферата.
Его душа стремительно наполнялась благородством.
– Поэтому я решил поставить вам зачет досрочно и безо всякого реферата, – сообщил он с едва сдерживаевым торжеством человека, который только что облагодетельствовал род людской. – Зачетка у вас с собой?
– Да.
Полина выложила зачетку на стол. Она не испытывала ни благодарности, ни волнения. Ей, по правде говоря, сейчас было все равно. Лопотухин, не замечая ее состояния, с торжественным и значительным видом медленно и плавно выводил в зачетке свои каракули. Те студенты, которые еще не успели покинуть аудиторию, издали наблюдали за происходящим.
Поставив свою подпись, Лопотухин закрыл книжицу и сказал, сочувственно-покровительственно глядя на Полину:
– А реферат вы напишете в следующем семестре.
При этом он похлопывал ее по ноге. Осторожно, едва касаясь. Это выглядело так, будто он хотел приободрить студентку, и вот он все ее ободрял и ободрял, и это длилось долго, и уже совсем не было похоже на желание приободрить, а было похоже на что-то другое, а потом Полина посмотрела Лопотухину в глаза, увидела там что-то такое, что заставило ее очнуться и наконец-то правильно оценить происходящее, понять, что такое это «другое» означает, и она, встав в полный рост, не раздумывая, на глазах у студентов ударила Лопотухина ладонью по лицу.
Получилось очень звонко.
После этого Полина собрала вещи и вышла из аудитории.
Глава 10
У декана было лицо человека, который готов огнем и мечом наводить порядок на вверенной ему территории. У него в кармане лежал билет на авиарейс до Кельна, где на следующей неделе намечался симпозиум, и ко дню отлета предстояло разобраться со всеми вопросами, чтобы не оставлять ничего на потом. Чрезвычайное происшествие, случившееся на факультете, было первоочередным и самым главным.
Лопотухин сидел на стуле у стены. Ногу закинул на ногу, руки скрестил на груди – по его внешнему виду и не скажешь, что очень уж волнуется, только пунцовеющие уши его выдавали.
А Полина стояла посреди деканского кабинета – как вошла, так и встала, – а присесть ей никто не предложил, и со стороны это смотрелось символично, потому что получалось, что ей быть главной ответчицей за случившееся.
– Я просил вас написать объяснительную, Звонарева, – сказал декан и посмотрел на Полину поверх очков. – Вы написали?
– Нет.
– Почему?
Полина неопределенно пожала плечами. Просто ей было все равно, как было безразлично многое из того, что происходило с ней в последнее время. Да и что писать в той объяснительной? Что преподаватель лапал тебя потными руками?