– Сделай же что-нибудь! – крикнул Удалов. – Ты же видишь, что ему плохо!
Смирницкий бросился в смежную комнату и скоро вернулся со шприцем.
– Сейчас, сейчас, – бормотал он, поспешно разрывая пластиковую упаковку одноразового шприца. – Мы устроим ему встряску. Ч-черт, у него психика как у барышни.
Он никак не мог поверить в происходящее.
Пот лил по лицу Дружинина не переставая. Это было жуткое зрелище, и Удалов едва сдерживался, чтобы не отвернуться.
Смирницкий рванул рукав Дружинина вверх и вогнал иглу под кожу.
– Сейчас, – бормотал он.
Дружинин поморщился. Его глаза были по-прежнему закрыты. Смирницкий выпрямился.
– Надо немного подождать, Федя.
– Сколько?! – рявкнул Удалов.
– Минуту или две. Эта штука и мертвого оживит, не то что твоего богатыря.
Дыхание Дружинина стало ровнее. Теперь он был похож на спящего. Потоотделение уменьшилось. Лицо постепенно приобретало нормальный цвет.
– Что это могло быть? – спросил Удалов.
– Странная вещь, Федя. Мне кажется, что у него слишком низкий порог психоэмоциональной устойчивости. Я ведь ничего особенного с ним не делал, поверь. Все эти манипуляции – на уровне первого класса общеобразовательной школы…
– Да уж, – буркнул Удалов. – Этому я как раз был свидетелем.
– Ничего серьезного, Федя! – Смирницкий даже прижал руки к груди. – С тобой я только что проделал то же самое…
– Он открыл глаза! – перебил Удалов.
Дружинин смотрел прямо перед собой и никак не мог сфокусировать взгляд. От этого он, наверное, испытывал неудобство, потому что морщился и потирал ладонью лоб. Удалов склонился над ним:
– Все нормально, Андрей?
Он никак не мог поймать взгляд Дружинина.