– Открой ей сам, – вяло улыбнулся Воронцов. – И не говори ей ничего – пусть будет сюрприз.
Он вдруг почувствовал такую слабость, что не мог встать. Заметивший это Смирницкий под столом наступил ему на ногу и сделал зверское лицо. Шаповал вышел.
– Бодр-р-pee! – прорычал Смирницкий. – Это твоя сестренка, запомни!
– Я надеюсь, что она хотя бы симпатичная, – буркнул Воронцов.
В этот момент дверь кухни открылась, «сестра» вошла и замерла на пороге, а ошарашенный Воронцов привстал и, прежде чем почуявший неладное Смирницкий успел что-либо предпринять, потрясенно выдохнул:
– Хельга!!!
Это действительно была Хельга, но только она об этом не знала. Бросилась к «брату», повисла у него на шее, залепетала:
– Андрюшка! Ты приехал!
И заплакала от счастья.
Глава 54
Хельга ни на шаг не отходила от «брата», смотрела на него полными любви и обожания глазами. Она ни о чем его не спрашивала, рассказывала сама – о школе, о своих учениках, о директрисе, которая относится к ней чуть ли не по-матерински – и имела при этом вполне счастливый вид. Воронцов, немного бледный, сидел рядом с ней, и в его глазах были такие боль и мука, что если бы Хельга сейчас заметила – испугалась бы, но Воронцов смотрел в пол, прикрыв глаза, и со стороны казалось, что он просто внимательно слушает. Смирницкий следил за его состоянием со все возрастающим беспокойством, и когда он понял, что сейчас, через какое-то мгновение, может произойти срыв, резко поднялся и сказал с заискивающей улыбкой:
– Андрей! Я могу с тобой поговорить?
Воронцов не сразу понял, что эти слова обращены к нему, некоторое время сидел неподвижно, но Хельга и Шаповал удивленно смотрели на него, и он наконец очнулся. Вдвоем со Смирницким они вышли в коридор. Смирницкий еще не успел ничего сказать, как Воронцов внезапно схватил его за ворот рубашки и прижал к стене.
– Что с ней? – спросил он со злостью и болью. – Что за чепуха? Какая школа? Какие ученики? Что с ней сделали?
– Я не знаю, – пробормотал Смирницкий, лихорадочно пытаясь сообразить, как ему себя вести.
Наверное, такой ответ нисколько не удовлетворил Воронцова, потому что он с силой встряхнул Смирницкого, и тот даже ахнул – он и так почти висел в воздухе, и ему было очень неуютно, а теперь еще стало и больно.
– С ней проделали то же самое, что и со мной? – спросил Воронцов.
– Думаю, да.
– Так сделайте же что-нибудь! Я не могу смотреть на это спокойно! Она как больная, поймите! Я ее знал совсем другой!
– Я ничего не смогу сделать.