– Теперь порядок, – пробормотал Смирницкий и шумно вздохнул.
Ему самому сейчас впору было принять успокоительное.
Хельга открыла глаза и долго молча смотрела на стоящего перед ней человека.
– Кто вы? – наконец спросила она.
Ее голос был тих и слаб.
– Меня зовут Игорь Николаевич.
– Что со мной?
– С вами все в порядке, моя милая. Вы меня узнаете?
– Нет.
– Ничего страшного, так и должно быть.
Воронцов неслышно отходил от окна. Он и хотел, чтобы Хельга его увидела, и одновременно боялся этого. Не мог себе представить, что с ним будет, если она его не узнает.
– Где я?
– Это ваша квартира, – ответил Смирницкий.
– Моя квартира?
В бесстрастный до этого голос Хельги добавился оттенок изумления. Она осторожно повернула голову, оглядывая незнакомое ей жилище, и вдруг наткнулась взглядом на Воронцова. Они оба замерли. Воронцову казалось, что сердце его разорвется.
– Саша! – сказала Хельга.
В ее глазах плеснулся восторг узнавания. Воронцов бросился к ней, и они обнялись.
Теперь он видел ее прежнюю. Обнимал – и ощущал каждую клеточку ее тела, такого знакомого и любимого. Будто кто-то сорвал оболочку и Хельга раскрылась – такая, какой была прежде. Воронцов целовал ее лицо, и она безропотно позволяла ему это, оглохнув и ослепнув от внезапно нахлынувшего счастья.
Смирницкий вышел из комнаты, но они этого даже не заметили.
– Все хорошо, Сашенька, – шептала Хельга. – Как давно мы не виделись! Мне кажется – целую вечность.