Санитар

Солнце уже поднялось над деревьями, он такие дни любил, но сегодня не радовался нисколько, его тревога не покидала, и он мучился и от этого состояния предчувствия чего-то нехорошего.

Машины уже вырвались на шоссе и рвались к городу гончими псами, распугивая всех, кто на дороге в этот ранний час оказался. Водитель во вкус, кажется, вошел, и ему уже мало было по осевой ехать, он все норовил на встречную полосу сбиться, и Паша в какой-то момент не выдержал, сказал зло:

– Куда несет тебя? Не забирай влево так!

– Да я проверяю их, – усмехнулся водитель.

– Кого – "их"?

– Встречных. Насколько позволят мне к обочине их прижимать.

– Тебя в детстве пионерском не били?

– А у меня его не было – детства пионерского.

– Врешь, – не поверил Паша.

– Не вру. В октябрятах я еще походил, а как только к пионерам подступился – их и отменили.

– Много потерял, – буркнул Паша.

– Ага, – легко согласился парнишка. – Вырос вот – и о детстве вспомнить нечего.

Непонятно было – шутит или всерьез говорит.

Впереди замаячили высотки городской окраины. И Паша в мгновение все про себя понял – почему ему нехорошо так. Он в город этот возвращаться боялся. Чужим город казался, жестоким. В нем жили враждебные Паше люди. Зловещими представлялись двое тихих на вид старичков, соседи Розы покойной. Они Пашу видели и могли на него указать. Там, в пансионате, он себя спокойнее чувствовал, почти в безопасности. А в город возвращаясь, покой терял. Даже в спинку сиденья вжался, будто раствориться хотел, исчезнуть.

На светофоре остановились – красный свет.

– "Мигалку" на крыше надо поставить.

– А? – вскинулся Паша, страх вглубь загоняя.

– "Мигалка", говорю, нам нужна, – повторил водитель. – Чтобы мы перекрестки без остановки проскакивали.

– Ага, – поддакнул Паша. – И еще крылья к каждой машине приделать. Вообще красота.

Он зря боится, наверное. Ведь почти не появляется на улицах. Надо попроситься в пансионат этот, чтоб и жить там. И тогда – из пансионата в офис, из офиса в пансионат. И никто его не увидит, никто не опознает. А время – тик-так – идет, а память у старичков дырявая, и через пару недель поди вспомни, как убийца тот неведомый выглядел. Именно так – отсидеться он должен. Ну чего раскис-то? Все нормально.