Блиндажные крысы

Она была как минимум вдвое моложе мужчины и в своей трогательной беззащитности и открытости показалась спецу совершенно обворожительной. Короткий кружевной пеньюар нимало не скрывал, а лишь подчеркивал ее прелести. Изящный изгиб бедра, розовые пяточки, атласная кожа открытых плеч и роскошная копна шелковых волос — да разве можно было удержаться и не впасть в лирическое настроение при виде всей этой красоты, находящейся в тот момент в безраздельной власти ночного гостя?

— Думаешь, нам стоит это сделать? — возбужденно хихикнул Нос, скидывая комбинезон и переворачивая безвольную женщину на спину.

Вот это уже было не просто существенным отклонением от правил, а грубейшим нарушением, за которое Хозяин мог жестокого покарать своевольного исполнителя. Но, напомним, Нос считал, что жизнь коротка и не собирался упускать такой прелестный бонус за отлично проделанную работу.

Приподняв пеньюар, он некоторое время любовался формами молодой красавицы, наливаясь вожделением, затем решительно перешел в наступление и, разбойничьи подмигнув бесчувственному мужчине, с довольным урчанием вторгся в безответное женское естество…

Глава 7

АЛЕКС ДОРОХОВ: НЕЛЕГАЛ

Учреждение, в которое меня доставили соратники, было вполне под стать моему сиюминутному состоянию. Это была какая-то контора в полуподвальном этаже, насквозь серая и мрачная, обшарпанная, изрядно захламленная и как минимум целый век не видевшая ремонта. Про такие понятия как кабинеты и служебные помещения местным товарищам сообщить забыли: здесь был один огромный зал, разделенный невысокими перегородками (мне по плечо) на рабочие ячейки и секции, между которыми, несмотря на выходной день, деловито мигрировали сотрудницы — ни одного мужчины я не заметил, были только дамы среднего возраста. Повсюду высились стопки папок — на стеллажах вдоль стен, на столах, тумбах и подставках, и просто сваленные в кучу на полу между ячейками. Короче говоря, папок было неимоверно много, и на каждой красовалась надпись «Дело №…».

Интересно, что это за учреждение такое, деловитое во всех отношениях? Кругом дела, несмотря на 1 мая и субботу — рабочий день, черт знает что такое…

В одной из ячеек, неподалеку от входа, нас поджидали Ольшанский и доктор. Лицо доктора, читавшего что-то с экрана своего планшетника, выражало умиротворение и благость, а Ольшанский, с потухшей трубкой в зубах игравший в «сапера» на служебном компьютере, был сосредоточен, хмур и бледен.

— А вот и наш гулящий лейтенант, — безрадостно поприветствовал Ольшанский, тыкая в мою сторону мундштуком трубки. — Почему такой бледный? Пытали?

— Вы тоже бледный, — я плюхнулся на заботливо подвинутый доктором стул.

— Я — это неактуально, — отмахнулся Ольшанский. — Сейчас мы все сконцентрированы на тебе. Сеанс связи с Вованом состоится через двадцать минут, так что времени полно, излагай не спеша, со всеми подробностями.

Излагать не было никакого желания. Мне бы испить чайку, да завалиться поспать, вот это было бы здорово. Однако, подозреваю, что ни то, ни другое сейчас недоступно.

Доктор, верно оценив мое состояние, произвел беглый осмотр, прощупал пульс и уточнил:

— Наркоанализ?

— Угу, — подтвердил я. — Теперь — всё? Необратимые эти… как их…

— Не так страшен черт, как его малюют, — успокоил доктор. — В вашем возрасте это не летально. Про аллергию на барбитураты спрашивали?

— Угу.

— Ну и ладненько. Значит, вводили стандарт, это не чревато. Голова тяжелая, сухость во рту, жажда, тошнота?

— Угу.