– Есть люди, Андрей, которые могли бы помочь.
– И вы их знаете?
– Знаю, – ответил Виталий Борисович и спокойно посмотрел в глаза собеседнику.
Это было, конечно, деловое предложение.
– Здесь люди нужны не простые, – напомнил Бородин. – Эти комплексы, С-300, – вещь серьезная. На самых верхах все решается.
– Естественно, – по-прежнему спокойно подтвердил Виталий Борисович. – У вас мог бы быть общий интерес. Они могут помочь с лицензией на продажу, а ты обеспечишь сбыт.
– На каких условиях возможно сотрудничество?
– Это не со мной будешь обсуждать. Мне нужно твое принципиальное согласие.
– Да.
– Это твой ответ?
– Это мой ответ.
Виталий Борисович кивнул, давая понять, что и рассчитывал увидеть перед собой разумного человека.
– Вот и займемся этим, Андрей, очень скоро. Вернешься из Лондона…
– Из какого Лондона! – горько сказал Бородин. – У меня в ОВИРе загранпаспорт забрали, не объясняя причин.
– Ах да, паспорт! – вдруг вспомнил Виталий Борисович и извлек книжицу из внутреннего кармана пиджака. – Держи.
Бородин открыл паспорт и увидел свою фотографию.
Так это они его паспорта лишили, чтобы не убежал и еще – чтобы был покладист. С самого начала его вели, на него рассчитывали, виды имели и своего добились. Как сложно все! Будто идешь по темной комнате наугад и не знаешь, на что наткнешься в следующий миг.
58
Это была обычная многоэтажка в Строгино. Вошли в первый подъезд, поднялись лифтом на четвертый этаж. Виталий Борисович позвонил в одну из дверей, и им с небольшой задержкой открыли. Это был Хатыгов. Он отступил на шаг, освобождая дорогу, Виталий Борисович шагнул первым, спросив на ходу: «Что новенького?» – на что Хатыгов пожал плечами и махнул рукой куда-то в глубину квартиры – сами, мол, полюбуйтесь.
Прошли через холл, в котором скучал, привалившись к стене, автоматчик. Виталий Борисович толкнул дверь, и им открылась комната. Справа, у окна, стоял Морозов, он повернул голову, когда открылась дверь, и скрестил руки на груди, и еще один человек был в комнате, он сидел на диване и тоже обернулся к вошедшим, и Бородин, словно наткнувшись на этот взгляд, остановился на пороге. Он вдруг понял, что вот этот молодой человек и есть тот самый парень, который, его, Бородина, должен был убить, и от этой мысли у него нехорошо сжалось сердце.