Сзади подошел Хатыгов. Бородин был вынужден переступить порог, а Хатыгов вошел следом и прикрыл за собой дверь.
– Как он? – спросил Виталий Борисович у доктора.
Морозов пожал плечами. У него был хмурый и высокомерный вид. И скрещенные на груди руки только подчеркивали эту отстраненность.
Виталий Борисович прошел через комнату и сел в кресло, оказавшись как раз напротив сидевшего на диване человека. На этого человека Виталий Борисович смотрел внимательно и с любопытством, как энтомолог смотрит на новый экземпляр в своей коллекции.
– Фамилия?
– Моя? – спросил человек.
– Да, ваша.
– Митяев.
Виталий Борисович посмотрел на доктора. Тот пожал плечами и отвернулся.
– А звать, значит, Кирилл Дмитриевич, – понимающе сказал Виталий Борисович.
– Да, – подтвердил Кирилл и вдруг улыбнулся.
Улыбка у него была широкая и беззаботная. Так улыбаются люди, у которых нет проблем. Таких людей, без проблем, Бородин не видел уже много лет, считал, что они давно повымерли, как мамонты, и теперь разглядывал Кирилла с удивлением, которого не мог скрыть.
Виталий Борисович вдруг повернулся, щелкнул пальцами:
– Андрей, подойди!
Этот щелчок в обычной обстановке показался бы Бородину оскорбительным, но сейчас такое напряжение витало а воздухе, что он на жест Виталия Борисовича даже не обратил внимания и послушно приблизился.
– Этот человек вам знаком? – спросил Виталий Борисович, обращаясь к Кириллу.
Тот всмотрелся в лицо Бородина, и хотя смотрел открыто и даже дружелюбно, Бородин внутренне сжался под этим взглядом.
– Нет, – сказал Кирилл. – Первый раз вижу.
– А вот этот?
Виталий Борисович неуловимо быстрым движением руки извлек откуда-то фотоснимок и показал его Митяеву. Кирилл руку за снимком не протянул, сидел, спокойно всматриваясь, после чего так же спокойно сказал: