– Он не ломает комедию.
– А что он делает, по-вашему? – зашипел Виталий Борисович, и только сейчас Бородин обнаружил, как он взбешен.
– Он – Митяев, – сказал Морозов.
Он все так же стоял, скрестив руки, и Бородин вдруг понял, что это неспроста, что делается это демонстративно.
– Митяев, – повторил доктор. – Безобидный метеоролог. Жил на своем острове, бед не знал…
– Да я голову ему сверну, не глядя на то, каким именем он себя называет! – взорвался Виталий Борисович. – У него руки по локоть в крови!
Из комнаты выглянул Хатыгов и покачал головой, осуждая. Там, наверное, был слышен крик Виталия Борисовича.
– Он что – действительно ничего не помнит? – спросил у доктора Виталий Борисович, понижая голос.
– Ничего.
– И того, что он когда-то был Ползуновым, – тоже?
– Тоже.
– И про Рябова не слышал?
– И про Рябова, – подтвердил Морозов.
– Как же такое могло получиться? Я вам ясно сказал – мне нужен Рябов. Может быть, аппаратуру вам завезли не ту, что вы просили?
– Нет, все нормально.
– Медикаменты еще какие-нибудь нужны?
– Нет.
– Так в чем же дело, черт возьми! – опять не сдержался Виталий Борисович. – Почему у вас вместо Рябова вдруг выплыл Кирилл?
– С ним что-то произошло, я думаю. Вы говорили, что он побывал в аварии. Видимо, это сказалось. Что произошло там, в его мозгу, невозможно определить. Это как черный ящик, в который нет доступа.
– Мне нужен Рябов! – отчеканил Виталий Борисович.