Заказанная расправа

— Понимаю! Конечно, нелегко. Тем более, что даже там вам появиться жутко.

— Что вы сказали? — задергался Платонов.

— Только не играйте в припадочного. Старый, заигранный метод. В него давно никто не верит. А вот над сказанным подумайте. Вспомните, кого отправили на тот свет за черный бриллиант. Он и впрямь никому не принес радости. Я слышал, что на Востоке его называют роковым камнем, способным мстить, наказывать и губить людей, нечистых на руку. Видно, ваше невезенье не случайно. Легенды нужно не только слушать, но и запоминать.

— Теперь уже я и убил? Ну, знаете, вы слишком много на себя берете! Я не позволю себя оскорблять, унижать, подозревать в каких-то грязных делах! Вы спасли мне жизнь, чтобы тут же нацепить на меня все свои «висяки» — нераскрытые преступления? Вы пользуетесь моим беспомощным состоянием! Это подло, не по-человечески, не по-мужски!

— Вас не пришлось бы вытаскивать из траншеи, не соверши вы того, о чем я говорил. Не хотите признавать? Это другой вопрос. Но есть факты и доказательства! Их вы не сможете отрицать. Кстати, возможно, придется вам устроить встречу с крутыми в камере, чтоб помогли вспомнить все. Я пока не знаю, кто из вас больший зверь, вы или они? Эти помогали людям вернуть свое, хотя бы часть! Вы же не только отнимали деньги. Вы пошли на самое тяжкое — посягнули на жизнь! Потому и свою едва не потеряли!

— Я никого не убивал! Никогда! Мои руки чисты! Я докажу это, как только представится возможность! — закричал Платонов.

— А вас никто не лишал ее! Пожалуйста, воспользуйтесь! Ведь если бы я считал вас законченным негодяем, то передал бы дело московскому следователю. Там, в одной камере с крутыми, вы сами запросились бы на допрос и выложили все. Потому что умолчать даже самую малую долю истины вам не удалось бы. Там было бы кому вас дополнить! Не вынуждайте меня исправить свою оплошность таким путем. Потому что обратного хода вам не будет. Не заставляйте меня поступать с вами так, как вы поступили с Евгенией.

— Евгения? А это кто?

— Девчонка! По кличке Мартышка.

— Ей-Богу, не слышал о такой! — срывался голос Барина.

— Не помните? Не стройте из себя склеротика, не имея к тому предрасположения. У вас отличная память!

— Я, конечно, имел женщин. Не считаю для себя такое зазорным! Но среди них не припоминаю Евгении с обезьяньей кличкой. Тем более убивать их считаю ниже своего достоинства! Не для того их приводил! Ни одну не тронул пальцем. Все ушли довольные.

— Ее и женщиной-то назвать сложно. Тринадцать лет. И на панели оказалась не с добра. Вы пользовались ею, потом подвела натура и дала осечку. Но будет лучше, если вы сами продолжите. Как все случилось?

— Я не знаю никакой Евгении! — твердил Барин.

— Знаете! Эту связь могут подтвердить ее подруги. Они живы! И тоже были с вами в интимных отношениях. Отрицать очевидное — нелепо! Вы забыли, что у всякой легенды есть финал! Когда-то придется о нем вспомнить, — говорил следователь.

— Я и не знаю, что теперь сказать. Благодарил вас всю дорогу за наше спасение. А теперь, как убеждаюсь, вы решили окончательно разделаться со мной. Но за что? Ведь я никому не сделал плохого, никого не обидел. Столько перенес и пережил. И меня добивают. Разве это предосудительно для любого мужчины иметь женщин? Тем более для холостого? Никогда такое не считалось пошлым или аморальным. Я встречался с ними ненадолго. Всего на час или два. Зачем в таком случае знакомиться? Да и упомнишь ли имена за все годы? Вы тоже мужчина! Поймите дикость своего вопроса, — делано удивлялся Платонов.

— Вы не можете не помнить имена тех, с кем встречались перед поездкой в Москву. Меня не интересуют давние связи. А вот о последних прошу вспомнить. Тем более, что встречались с ними неоднократно. Со всеми троими. И чаще всех с Евгенией. Ей вы отдавали предпочтение.

— Ошибаетесь! Явно путаете с кем-то другим. До поездки в Москву я долгое время никуда не выходил из дома. Работал с документами. И в офис не приходил, потому что болел. Давление подвело. В таком состоянии, сами понимаете, не до женщин. Так что ввели вас в заблуждение информаторы. Если вы были в квартире, не могли не видеть гору лекарств на столе.

— Я приметил и другое — кучу бутылок под столом, следы недавнего веселья. А оно было буйным. От такого количества спиртного неудивительно подскочить давлению. Но меня не оно интересует. Значит, отказываетесь признавать свою связь с Евгенией?

— Да я не отрицаю женщин! Конечно, были. Но ни с одной не знакомился!