– Я чуть не обделался!
Вот и на площадь Краснопресненской заставы Привалов шагнул так же неожиданно, как будто упал с неба.
Сторонний наблюдатель назвал бы меня идиотом – только непроходимый тупица мог выбрать местом встречи с «агентом, добывающим секретные сведения в разведывательных целях» центр района, на площади, которая просматривалась со всех сторон. Именно это ее свойство я использовал – чтобы проверить, нет ли слежки за моим осведомителем. Мне было наплевать на его прошлое, на его отталкивающую внешность, похотливый взгляд, которым он ощупывал малолеток обоих полов – для меня он был ценным информатором, и это ставило крест на чистоте приемов и прочего дерьма.
Никто не проследовал за ним в темпе человека, испытывающего потребность в малой нужде. А мои глаза сканировали всех, чья скорость приближалась к скорости осведомителя, а все, что ниже или выше, автоматически отпадало.
Прошло десять контрольных минут, и я отправился на финишное место встречи, покидая своеобразный чек-пойнт.
Этот исторический район Москвы, расположенный в Центральном административном округе, считался и промышленным тоже. Не знаю, что стало с промышленностью – может, она вышла покурить – подальше от Дома правительства, бизнес-центра «Москва-Сити» и Центра международной торговли, – но дух общепита кое-где сохранился. Я перешагнул порог настоящей советской столовки. И даже ощутил тепло отцовской руки, державшей меня за руку…
Антон Привалов с бутылкой пива и жирным чебуреком на картонной тарелке устроился за столиком в дальнем углу зала и поглядывал в мою сторону – но без блеска в глазах: я уже давно отпраздновал совершеннолетие и ему был неинтересен.
Я взял бутерброд с московской копченой и лимонад и подошел к столику Привалова.
– Не против?
– Не против чего? Твоей колбасы рядом с моим чебуреком?
– Нет, блин, моего лимонада против твоего пойла!
Во мне еще не улеглась волна воспоминаний трехмесячной давности – тот животный испуг, явление Привалова из загаженных кустов, когда я превратился в Алену, сорвавшую аленький цветочек. Я пропустил этот позорный момент и махнул дальше, в вагон электрички с ее запотевшими стеклами, холодными сиденьями и поручнями, кишащими микроорганизмами, и молчаливыми пассажирами. Там я расстался с энной суммой, буквально пожертвовав деньги отмотавшему срок стукачу. И услышал из его уст откровение: я первый, к кому он обратился за помощью. Тогда я заметил ему: «Ты прямо как целка». И перешел на доверительный тон: «А ты у меня последний – которому я ссужаю…» – «Я не прошу в долг», – перебил он меня. И я заткнулся. А с другой стороны, какая разница – в долг, под расчет или авансом? Все равно мне этих денег не видать. В виде компенсации я получу от него ценную информацию.
– Встал не с той ноги?
Я невесело глянул на Привалова: «Обнаглевший стукач – что может быть хуже?»
– Да, я встал не с той ноги, – подтвердил я ровным голосом догадку повзрослевшего ябеды. И приступил к делу: – У меня маловато времени и прорва работы. Только не сочувствуй мне.
– Не собираюсь этого делать.
– Подними руки и скажи «хендэ хох».
– Зачем?
Я беззвучно рассмеялся.
– Что говорят в ваших кругах о «Бешеных псах»?