– Короче, сюжет такой. Кто-то из русских фанатов боевика в этом актере видит реального Билла, то есть не отделяет его от персонажа.
– Я понял. Это интересно.
– Интересно? Это жопа полная. Слушай дальше. Этот русский фанат преследует актера в Штатах, летит за ним в Таиланд. Настигает его в одной из бангкокских гостиниц, где тот останавливается. Ночью он пробирается к нему в номер и душит нейлоновой веревкой. И вот с этого момента Биллу полный пипец. Этот русский фанатик искусно заметает следы – вторую веревку затягивает на члене Кэррадайна и соединяет ее с другой веревкой, затянутой на его шее, и в таком виде подвешивает. В итоге полиция делает заявление: актер стал одной из жертв аутоэротической смерти, наступившей в результате мастурбации. То есть задушил сам себя для усиления сексуальных ощущений. И знаешь, слушая этих парней, я поверила, что один из них, Розовый, например, мог совершить такое преступление. Ума-то ведь хватило придумать, оставалось исполнить.
Она помолчала, теребя край старомодной скатерти.
– Вообще они много говорили о кино. В основном говорил Розовый, я его голос на всю оставшуюся жизнь запомнила. Он заглушил остальные, понимаешь?
– Да, – необязательно покивал я.
– Мне кажется, точнее, мне так объяснил следователь, – они воспроизводили сцену из «Бешеных псов», не совсем точно, конечно. Но главное заключается в том, что из нашего кафе они отправились грабить «Спорт-Профит».
– Знаешь эту фирму?
– Нам рабочие частенько приносили спортивные костюмы, майки, куртки под «Филу», еще что-то. За небольшие деньги мы получали хорошее качество.
– Каким остался у тебя в памяти Розовый?
– Он чуть бледноватый, лицо узкое, взгляд холодный, цвет глаз не запомнила. Он очень сильный, очень. Он одной рукой забросил меня на стойку. Мне показалось, он хочет изнасиловать меня: я видела похоть в его глазах. Но он вот что сотворил со мной… – Катя поднесла руки к лицу. – У него нет сердца. Мозги у него изощренные. То, что от другого прозвучало бы бредом, от него звучало осмысленно. Я не знаю, как точно сказать.
– У тебя вышло очень точное определение. Сколько ему лет?
– Около тридцати, думаю.
– Может быть, он тебе кого-то напомнил? Артиста, может быть, или другого известного человека?
– Нет, вряд ли. У меня сложился однажды его образ: повзрослевший Кай из «Снежной королевы». Не знаю, поможет тебе это или нет.
– Хорошее сравнение. Еще кого-нибудь из бандитов можешь описать?
– Парню, которого они называли Синим или Оранжевым – эти двое сидели спиной ко мне и в разных рядах, и я не могла точно сказать, к кому обращался тот же Розовый, – ему за тридцать, тридцать пять, наверное. Другим – двадцать пять – двадцать семь. Об этом и другом я рассказывала следователям не раз и не два.
– Но они перестали тебя беспокоить, верно?
– Ты прав.
– И дело не двигается с места.