Трофейщик

«Не жилец», — подумал Звягин, всмотревшись в быстро сереющее лицо Андрея, в его осунувшиеся, опавшие щеки, в тени под глазами. Он медленно двинулся к напарнику.

Глаза Андрея неожиданно расширились.

— Саша, ты что? Что ты хочешь?

— Сейчас, Андрюша, сейчас, — тихо говорил Звягин, обходя его сбоку, — сейчас помогу.

Он встал так, чтобы Андрей его не видел, поднял пистолет и, не раздумывая и не особенно целясь — что тут целиться? — выстрелил ему в затылок. Вот так. Теперь только он знает, где тайник. Ну, пускай теперь Виталий попробует диктовать ему условия. Стоп! Как это — один? А доктор? Они же дружки с Виталием! Нет, не уйдет доктор, ничего он Виталию не расскажет.

— Ну, прощай, Петрович. — Он посмотрел на Кашина, мелко дрожащего, пытавшегося отползти зачем-то в кусты, но обессилевшего, — проползти ему удалось с полметра, не больше. Он хрипел, таращил глаза, шевелил руками, изо рта показалась кровь и тоненькой струйкой потекла косо по щеке.

— Видишь, Петрович, никому у нас верить нельзя. Один был у нас доктор, специально для такого случая, и тот сбежал. Не выполнил, гаденыш, клятву Гиппократа. Бывай, старик. — Он перешагнул через Кашина и уже не оглядываясь пошел вперед, к машинам.

Алексей решил не возвращаться назад, а встретить бандитов на выезде из леса, возле проселочной дороги. В том, что они будут возвращаться прежним маршрутом, он не сомневался — других путей они не знали. Да и были ли другие пути в этой чаще? Вряд ли. До проселка от тайника было значительно ближе, и он надеялся опередить лысого с компанией, обустроить себе засаду, подготовить на всякий случай ходы для отступления.

Он выбрал место на небольшом пригорке, откуда открывался хороший обзор во все стороны, залег в кустах и стал слушать, не зарычат ли в лесу продирающиеся сквозь заросли машины. Земля была теплой, кисти рук покалывали сухие, светло-желтые травинки, ровно и привычно шумел лес, небо медленно гасло. Алексея начинало клонить в сон после ужасной ночи и тяжелого дня. Он временами задремывал, оставляя включенной лишь маленькую часть сознания, сосредоточивая ее на звуках леса, погружался в мягкий, приятный полусон. Ему казалось, что он лежит у себя в Купчине, в чистом поле, что сейчас утро и ему предстоит еще куча дел, но надо немного полежать, набраться сил у земли, как обычно делал он перед большим и трудным днем, если дело, конечно, происходило летом. Интересно, какая земля в Америке? Наверняка другая. Как же может быть иначе? Там все должно быть другим — и земля в первую очередь. Нужно будет обязательно где-нибудь там уйти подальше и целый день пролежать вот так, чтобы понять, что же там за земля, что она ему расскажет — уж этот-то язык он поймет без труда. И по оружейным магазинам надо пошататься: что у них там почем прикинуть, посмотреть просто, через границу-то он все равно оружие не попрет — не дурак же совсем… Генке пластинок каких-нибудь привезти, Катерине что-нибудь. Как она, интересно, с Игнатом там?

Раздавшийся неподалеку громкий треск вернул его к действительности. Алексей напрягся, коротко и резко встряхнул головой, прогоняя остатки грез, быстро протер кулаком глаза и стал вглядываться в чащу, туда, откуда слышался хруст ломаемых веток. Кусты на опушке заходили волнами, раздвинулись, сверкнув на секунду чернотой лесных внутренностей, и из них вывалился на траву Иван Давидович, оборванный, с кровью на лице, с руками по локоть черными от грязи — видимо, много раз падал он по дороге. Алексею даже издалека было слышно, как он всхлипывал, постанывал, икал и что-то бормотал. Упав на землю, Иван Давидович пополз вперед, не имея сил подняться на ноги. Всхлипывание перешло в протяжный тихий вой, он цеплялся руками за траву, подтягивался чуть-чуть и полз, сантиметр за сантиметром выбираясь на открытое пространство.

Алексей колебался: выскочить и подбежать к нему было опасно — из леса могла появиться погоня, и тогда беда. На открытом месте их обоих положат очень быстро, тут и автомат не поможет. Но и оставлять его так тоже было нельзя. Нужно что-то делать. «Черт, придется рассекречиваться», — подумал с досадой Алексей и крикнул:

— Ваня! Ваня-я!!!

Иван Давидович замер на месте, завертел головой по сторонам.

— Эй, — крикнул еще раз Алексей, плюнув уже на всякую осторожность, — я здесь!

Ваня увидел его наконец и на четвереньках, неуклюже бросился к нему, стал карабкаться на холмик. «Быстрей, быстрей, тюфяк, — приговаривал Алексей. — Быстрее же…»

Метрах в пятидесяти за ползущим Ваней как-то очень тихо, неожиданно, почти нереально из леса выехали белые «Жигули» и сразу же замерли. Дверцы распахнулись, и из них с разных сторон показались громадный Коля и лысый с пистолетом в руке.

— Ложись, Ваня, ложись! — заорал Алексей.

Иван Давидович продолжал ползти на четвереньках, не понимая или не слыша его слов. Лысый медленно поднимал пистолет и целился внимательно, наверняка. Алексей понимал, глядя на него, что лысый не промахнется — чувствовались в его движениях сноровка, опыт.

— Ложись! — еще раз заорал Алексей и дал короткую очередь поверх Вани. Тот кляксой растекся по земле, прикрыв голову руками, и в этот момент лысый выстрелил. Чуть выше Ваниной головы взлетело облачко пыли. В животе у Алексея стало горячо, им вдруг овладел азарт, редко посещавший его, но любимый им азарт, когда исчезает страх. Перед глазами только противник, и на него надо идти, не взирая ни на что, не чувствуя боли встречных ударов, — вперед, только вперед! Он знал, что это состояние крайне опасно, на тренировках его учили всегда контролировать ситуацию, быть холодным и трезвым, взвешивать свои силы, но иногда этот азарт битвы все-таки пересиливал осторожность и профессионализм.

Он встал во весь рост, поднял автомат к плечу, прицелился и, выпустив длинную Очередь в лысого и его громилу, пошел вперед, навстречу бандитам. «Как на дуэли», — мелькнула мысль. Единственная — других мыслей не было. Когда он поравнялся с лежащим без движения Ваней, в него стреляли уже оба — Коля опустился на одно колено, и рука, вытянутая вперед, вздрагивала от отдачи пистолета, лысый стрелял стоя, с двух рук. Вылетело боковое стекло в их машине, и сразу за этим Коля, резко откинув голову назад, рухнул навзничь, выронив пистолет. «Попал! — Алексея захлестнула волна теплой радости. — Попал! Есть один!» Он увидел, как лысый юркнул в машину, она тронулась и, убыстряя движение, понеслась прочь. Алексей дал еще очередь вслед и опустил автомат.