Трофейщик

— Убью тебя, урода, — тихо сказал Алексей.

— Вот, заговорил, уже хорошо. Многие так начинали, а заканчивалось все отлично. Так что посмотрим, посмотрим, как дело у нас пойдет… — Он наклонился, и Алексей взвыл от неожиданной острой боли — Антон сильно укусил его за грудь, прямо за сосок, и откинулся назад. Алексей скосил глаза вниз — крови, слава Богу, не было. Он знал, как долго и болезненно заживают укусы, — человек его, правда, еще ни разу не кусал, а вот собаки — бывало… А это в принципе одно и то же…

— Не кричи, не кричи, это же не больно, это же на самом деле приятно… Тебе надо поучиться чувствовать настоящий кайф. — И он снова наклонился к груди Алексея.

На этот раз тот терпел боль молча, сжимая кулаки и вспоминая царя Соломона о том, что все проходит. Представлял себя сидящим в кресле у зубного врача — куда как больно, и кажется, что время останавливается и что никогда вонзающаяся прямо в мозг бормашина не прекратит свой ужасный дробный вой. Но он наконец прекращается, и какая эйфория наступает потом, когда выходишь на улицу, когда закуриваешь первую сигарету и не можешь сдержать улыбки.

Антон вдруг прервал свои занятия, полез в карман и достал оттуда длинный кусок рыболовной лески со скользящей петлей на конце. Глаза его затуманились совсем, лицо покрылось румянцем, он тяжело дышал, поглаживал себя по широкой груди. Одной рукой он обхватил Алексея за спину, а второй стал расстегивать молнию на его джинсах. «Ну все, конец», — Алексей качнулся в сторону и вместе со стулом грохнулся на пол, освободившись наконец от липких рук Антона и его лески, назначение которой он понял очень быстро. Больно ударившись об пол плечом, он почувствовал одновременно, что веревки, стягивающие ему руки за спинкой стула, ослабли — то ли спинка расшаталась при падении, то ли те, кто вязал узлы, не рассчитывали на такие перегрузки.

— Ага, поиграем, поиграем! — заурчал Антон, подползая к лежащему на полу пленнику.

Оттолкнувшись от пола руками, которые уже обрели определенную свободу, Алексей крутанулся к стене так, чтобы ножки стула прижались к ней. Нападавший неуклюже и тяжело навалился на него сверху, но Алексей только этого и ждал — он завертелся в ослабевших веревках и подтолкнул всем телом горячую тушу, уже ничего не понимающую, обуреваемую диким желанием. Антон перекатился к стене, и одна из ножек стула треснула под его тяжестью. Изо всей силы рванув ногой, Алексей оторвал ее от стула — теперь она была привязана к его освободившейся левой ноге. Антон возился на нем, дышал и хрипел в уши, лез обеими руками между его ног, но сейчас уже не было времени и смысла обращать на это внимание — оттолкнувшись освободившейся ногой от стены, Алексей снова крутанулся на полу, сбросив с себя обезумевшего маньяка, вскинул ногу и сверху вниз, пяткой грохнул его по голове, попав чуть ниже правого уха.

— И-и-и… — взвыл лежащий на полу Антон, схватился судорожно за голову руками и замер.

— Браво, браво! — донеслось со стороны двери. — Хорошая работа. Где практиковался? — Виталий смотрел на Алексея, возившегося на полу, в ослабевших веревочных петлях. Он, похоже, все это время наблюдал за ходом поединка, и по его лицу нельзя было определить, на чьей он стороне. — Коля, — крикнул Виталий, обернувшись, — развяжи парня. Первое действие окончено. Поговорим спокойно.

Алексей стоял на просторной кухне. За столом, уставленным чашками с кофе, пепельницами, вазочками с сухарями и конфетами сидели все остальные: у стеночки — помятый мужичонка Петрович, как понял Алексей, командир банды Виталий, прямоугольный гигант, с которым он дрался возле своего дома, — Коля и самый жуткий из всех — лысый Саша. Он и держал речь, сопровождаемую одобрительными кивками Виталия.

— Вот так, голуби, — обращался он одновременно к Петровичу и Алексею, но не смотрел на них, сосредоточив взгляд на столбике пепла, выраставшем на конце его сигареты, — в лес мы завтра едем все вместе. И вы нас проводите туда, куда нам всем нужно попасть. Ты, парень, — он быстро полоснул Алексея ледяным взглядом и снова уперся глазами в кончик сигареты, — ты не расслабляйся, про должок помни. Я так думаю, что в жизни тебе от него не отмыться. Так что еще будем думать, что с тобой делать. Да, помнится мне, у тебя планшет был тогда в лесу. Карты нам нужны — все, что у тебя есть. Они у тебя дома?

— Нет. — Алексей быстро соображал: если завтра поедем в лес, это самый главный шанс от них оторваться. Они-то не профессионалы в лесных делах — сейчас он это понимал, вспоминая их экипировку при первой встрече и то, что лезли они явно наугад, не зная точно куда. — Нет, не дома. У друга.

— Значит, придется съездить к другу.

— Ну, я не знаю, дома ли он… И вообще, зачем его в это дело втаскивать — он-то ни при чем…

— Никто его никуда втаскивать не собирается. Еще только друзей твоих нам не хватало. Позвонишь, скажешь, чтобы вынес планшет на улицу, и заберешь. Будешь проявлять самодеятельность, придется тебя пристрелить. И моли Бога, чтобы он сейчас был дома! Давай звони.

— И ты, Петрович, поедешь, — продолжал лысый. — На месте разберемся. Надоели вы мне, уроды. Никаких дел с вами нормально не сделать… — Он стряхнул наконец пепел, взял чашку и стал — медленно тянуть кофе, давая понять, что высказал все свои пожелания.

— Ну что замер? — спросил Алексея Виталий. — Сказали же тебе — звони.

Алексей не успел поднять трубку телефона, стоящего на холодильнике, как сработал рефлекс — правая рука его взлетела локтем вверх, блокируя прямой удар ворвавшегося на кухню растрепанного Антона. В следующий миг, так же рефлекторно он выбросил вперед колено, встретившее печень нападавшего. Третьим движением — апперкотом в подбородок — Антон был второй раз за вечер повержен на пол. Тисками сзади сжали Алексея руки гиганта Коли, полностью лишив возможности не то что продолжать битву, а вообще шевелиться.

— Вот бы кого тебе в телохранители, — хмыкнул лысый, обращаясь к Виталию. — Да, к сожалению, не наш он человек. А жаль на самом деле.

— Разберемся. — Виталий казался совершенно равнодушным к продолжению драки. Антон, лежа на полу, вдруг заплакал. — Перестань, — брезгливо обронил Виталий. — Будь мужчиной. А ты звони, звони.