Еще несколько шашек в нужном месте – обвалится подъезд вон того девятиэтажного дома, похоронив жильцов.
Машина с тротилом – можно взорвать плотину и затопить город.
И все это выполнимо.
И есть те, кто продумывает эти сценарии.
Но мы не должны этого допустить. А я все не могу понять всей схемы. Головоломка очень уж заковыристая.
Я шел по электричке, отошедшей с Курского вокзала, выбирая вагон получше. Вот и драма – в тамбуре два пьяных гопника, на вид годков по двадцать пять – тридцать, с матюгами и брызганьем слюной пытались мять бока гражданину в галстуке и с дипломатом. Непорядок. Походя я саданул одному гопарю кулаком под ребра, схватил нос второго пальцами со словами:
– Не шуметь!
Ударил его башкой об стену, прошел в вагон. Потом в следующий, где нашел свободное местечко у окна…
– Платформа сорок третий километр… Двери закрываются. Следующая станция Электроугли.
Моя. Пора.
Двери открылись, и я вышел на перрон. За мной из того же тамбура вывалился гопник, нос его красный и распухший – я постарался.
– Эй ты, гондон!
Это он мне? Его приятель попытался втянуть его обратно в вагон. Носатый вырвался и попробовал ухватить меня за локоть.
– А ну стоять!
– Как скажешь. – Я ткнул ему кулаком в живот и толкнул в тамбур.
Двери закрылись, электричка тронулась, увозя харкающего на полу гопника.
На площади я нашел стоянку нужного автобуса. Прождал минут двадцать и воткнулся в салон, ощутив еще более крепкую общность с народом – такую, что локтем не двинешь. Автобусы ходят плохо, забиты плотно. Терпи, если машины нет.
Через пятнадцать минут езды народу стало поменьше, я смог перевести дыхание. Потом пришлось пробираться к выходу. Меня вынесло с толпой.
Оглядевшись, я припомнил схему местности. Вон заросший деревьями, с детской площадкой, заставленный ракушками и трансформаторными будками просторный двор. А вон там, на пятнадцатом этаже проживает Ростислав Анатольевич Губарев.
Изучив материалы, которые мне привез Куратор, я теперь примерно представлял, как обстоит дело.