– А ты молоток, – встречает комендант. – За десять минут сделал получасовую норму.
– Течение все равно слабое. Протока сильно засорилась.
– Ну, беги в душ – грейся. А потом крепеньким угощу…
Согревшись и смыв с тела отвратительные запахи, я сижу за столом каморки, именуемой «столовой». Напротив меня – начальник участка, рядом – комендант, разливший по трем кружкам из плоской фляжки чистый спирт. В центре стола – тарелка со вчерашним хлебом, единственная отыскавшаяся здесь закуска.
Проглотив обжигающую жидкость, я окончательно прихожу в себя, чувствую прилив сил и бодрости.
– Готов? – с надеждой спрашивает Осип Архипович.
– Пошли…
Вторая ходка получается более продолжительной. Я делаю четыре захода в протоку, каждый раз продвигаясь все дальше и дальше. У входа в горловину образуется приличная гора выдернутых из мелкой породы кусков. Однако течение по-прежнему слабое.
Вениамин поднимает последнюю наполненную бутом корзину, и пока я поднимаюсь по лестнице на площадку, работяги сызнова закидывают куски в корытную мойку, дабы как следует измельчить породу.
Комендант с начальником участка стоят на краю и внимательно наблюдают за уровнем воды…
– Не уходит, – озвучиваю неприятную для них новость.
– В чем же дело? – скребет затылок Петрович. – Три корзины подняли, а она стоит!..
Я замерз и спешу в душ. На ходу бросаю:
– Протока основательно забита. На задержке дыхания я могу прочистить метров тридцать-сорок, максимум пятьдесят.
– А что, если она забита дальше?
– Тогда потребуется акваланг…
Мы вновь сидим за столом. Перед нами – кружки с небольшим количеством спирта и тарелка с черствым хлебом. Петрович и комендант дымят сигаретами.
– Где ж его взять-то? – задумчиво глядит в пожелтевший от дыма потолок Петрович.
– Аквалангов на шахте отродясь не водилось.
– Кабы знать, что пригодятся, давно бы заказал с Большой земли, – вторит Осип Архипович.