«Родина прекрасно может какое-то время обойтись и без меня», – подумал Олег.
– Прости, – сказал он. – Расслабился тут с тобой. Отринул, так сказать, тщету и суетность бренной повседневности.
– Послушай, прекращай меня смешить, – прошептала она. – Мы с тобой угодили в ужасное положение. Ты – преступник, я должна тебя ловить, выполнять свою работу – мне за это, в конце концов, платят, хотя и немного. Нас обоих хотят убить, а ты еще и потерял своих товарищей… А он лежит и меня смешит. Ты уже придумал, что надо делать?
– Нет, – признался он. – Голова нужна не для того, чтобы думать.
– А для чего? – удивилась Илзе.
– Для того, чтобы не думать.
– Я так и знала, – всплеснула она руками. – Все русские мужчины ленивые животные, как вас ваши женщины терпят? Ты, кстати, знаешь, что уже полдень?
Он подлетел.
– Чего?!
Голод обострял мыслительные способности. Они шли по лесу друг за другом, держась юго-восточного направления, старались не наступать на сухие ветки и обходить открытые участки. Смешанный лес подозрительно помалкивал. Он замирал через каждые двадцать метров, блокировал все чувства, кроме слуха. Вот сухая ветка сломалась – ветер *censored*ганит. Вот крупная птица семейства совиных с оттопыренными ушами грузно сорвалась от дерева, помахала крыльями и уселась обратно. Что случилось с его товарищами? Жив ли Шура? Доковылял ли Болдин до указанного места? Удалось ли прорваться до границы остальным, не потеряли ли Джоанну? Вопросы вспыхивали в голове, как звезды в безоблачную ночь. До квадрата, оговоренного Олегом, километра три, но эта дистанция, учитывая естественные и «искусственные» препятствия, может вылиться в новую бесконечность. Основное условие – противник не тупой. Убитых полицейских и машину действительно спрятали. Копы ищут своих, но задействованы ли в этом дополнительные силы, или пока обходятся малым числом? И где они, собственно, ищут? Там, где светлее? Если Джоанна еще не попалась, то бандиты при содействии спецназа будут продолжать упорствовать в ее поиске. Известно ли им, что сбежавшая работница полиции крутится по лесу с российским десантником? Казалось бы, откуда? Все, кто видел их вместе, уже мертвы. Или не все?
Вопросов было больше, чем ответов. Опасность подстерегала за каждым кустом. Он крался по лесу, сжимая рукоятку непривычного автомата. В активе оставалось три рожка по двадцать два патрона в каждом, «детский» пистолетик на ноге. Илзе не отставала, глухо дышала в затылок. Иногда он оборачивался, ловил ее напряженный взгляд, чувствовал, как потягивает что-то под лопаткой. Черт возьми, лет пятнадцать уже не потягивало…
Забрезжил просвет, и Олег подобрался, стиснул автомат обеими руками. Короткими шагами двинулся вперед, раздвигая ветки молодого осинника. Но лес на этом не обрывался. За деревьями раскинулась большая поляна, заросшая бурьяном. Домохозяйство местного хуторянина – продолговатая бревенчатая изба, окруженная дощатыми сараями. В курятнике кудахтали куры, тянуло навозом. Просматривался просторный двор, бочки с дождевой водой, железный лом в углу, сохнущие простыни. Лениво тявкала собака, привязанная к будке. Сквозь жидкий палисадник просвечивал капот дряхлого пикапа – задние колеса были сняты, их заменяли составленные стопками кирпичи. За хутором петляла проселочная дорога – вытекала из леса и впадала в лес. И ни одной живой души. Впрочем, нет, распахнулась от толчка ногой дверь в бревенчатой избушке, выбралась прихрамывающая пожилая женщина с тазиком и побрела через двор – кормить свою живность. Спустя минуту протащилась обратно, вытирая руки о фартук с вычурной вышивкой.
– Потрясающе, – пробормотал Олег. – Какая непорочная патриархальность. Мы перенеслись во времени?
– Обычный хутор, – прошептала Илзе, прижимаясь к нему плечом. – Ты не поверишь, но не все еще в этой стране живут в отдельных особняках с евроремонтом, ездят на «Хаммерах» и добывают еду в дорогих ресторанах. Здесь очень много бедных. Особенно среди старшего поколения. Мы несколько раз заезжали на этот хутор. Здесь живут тетя Анна и дядя Эдгарс – милейшие и добрые создания. Они разводят мелкую живность, продают ее на рынке, тем и живут. Был сын Мартиньш, но умер – потому что много пил… До границы километра три. Может быть, немного поменьше…
– А как тут с немцами? – пошутил Олег.
– Вроде бы спокойно…
– Хорошо, Илзе. Обходим этот оплот цивилизации и топаем дальше.
– Подожди. – Она напряглась. – Давай забежим на минутку, попросим телефон позвонить… Я так не могу, Олег, правда… – Она умоляла, сделала жалобные глаза. – Я могу наплевать на капитана Зандерса, но я обязана известить маму. Она с ума сойдет, ей и так, наверное, всяких ужасов наговорили. Она переживает всякий раз, когда я ухожу на работу, а тут такое…
Он вяло запротестовал. Но девушка настаивала, упорствовала.
– Пять минут. – Он растопырил пятерню. – И ни минутой больше.