Виктор даже не притронулся к пистолету, лежащему внутри фирменной упаковки.
— «Ха-эс 2000», — скривился он. — Оставьте себе это хорватское дерьмо.
По его мнению, это был не пистолет, а натуральное потомство от скрещивания «зиг-зауэра» и «глока», хотя некоторые стрелки о нем отзывались положительно.
— Чем тебе не нравится этот ствол? — поинтересовался парень со шрамом. — У нас он пользуется спросом. Мой тесть, например, купил такой же.
«Прямо как продавец-консультант из супермаркета», — усмехнулся про себя Билл, а вслух сказал:
— У вас — это ты верно заметил. Эта пушка годится разве что для страхового агента. У нее четыре предохранителя: на задней стороне рукоятки, на спусковом крючке, как у «глока», плюс блокируется ударник до полного выжимания спускового крючка. И еще… напомни, малышка, — повернулся он к Ким.
— Блокирующий ударник при недозакрытом затворе.
— Точно. Мы не сторонники безопасной стрельбы.
— Вижу, вы разбираетесь в оружии.
— В месседже ты упомянул немецкий «пэ-девять-эс» фирмы «Хеклер и Кох». Это не шутка? Я знаю, что они состояли на вооружении Корпуса морской пехоты США и использовались с глушителями.
В этот раз сосед Биленкова положил на колени объемистый пакет из пузырчатого пластика и вынул из него образец того самого пистолета, о котором только что говорил Билл, и еще — глушитель к нему.
— Беру пару, — не задумываясь и не спрашивая цену, заявил Биленков. — Есть запасные магазины?
— Да, по паре к стволу.
— Сколько я должен?
— Три пятьсот евро за ствол. Всего — семь «штук».
Биленков вынул из кармана пачку евро, отсчитал тридцать банкнот и положил обратно в карман, остальные вручил дилеру:
— Пересчитывать будешь?
— Да.
Пока Горан перелистывал сотенные купюры, Виктор проверял оружие. Удивительно, думал он, эти пистолеты, производившиеся в Германии до 1990 года, были абсолютно новыми, недоставало разве что заводской смазки. Они были копиями тех, которые поступали на вооружение US Navy SEAL: удлиненный ствол, быстросъемный глушитель. «Красавец!» — не сдержавшись, прошептал он.
Этот пистолет не был тяжел и для Ким: вес без глушителя — девятьсот граммов, длина чуть превышает девятнадцать сантиметров. Пусть он чуть великоват для женской руки, но рукоятка его была словно анатомической, любая рука — мужская или женская, удобно вписывалась в нее. Отдельной песни заслуживал спусковой крючок, и Биленков был готов спеть ее на немецком языке. «Вот чертовы умельцы!»