— Нет. Иностранцами занимались другие мои товарищи по Управлению. Я считал этого человека…
— Пожалуйста, как-нибудь назови его, — попросил Шаповалов.
— Игорь.
— Продолжай.
— Какое-то время я считал Игоря погибшим. Но, не имея тому доказательств, не мог закрыть этот вопрос. Следственные действия привели меня в больницу, точнее, в Клинику медицинского института. Игорь попал на больничную койку с открытым ранением головы и потерей памяти.
— Ты разговаривал с его лечащим врачом?
— Нет.
— Почему?
— Интересоваться такой личностью, как Игорь, было очень рискованно или по меньшей мере неразумно. Он причастен к ряду громких заказных убийств. — Янов решил приоткрыть завесу правды. — Убийство одного «мятежного» генерала — работа группировки, в которой он состоял. Заподозрив его в связи с ГРУ, его решили убрать. Но он выжил. Так вот, оперуполномоченный из моего отдела сделал копию истории болезни Игоря.
— Под покровом ночи, прокравшись в ординаторскую?
— Так и было.
— Ну что же, выкладывай. Я-то думал, что у тебя в портфеле коньяк или водка, — то ли в шутку, то ли всерьез попенял гостю Александр Александрович.
— Так и есть. — Янов выставил на журнальный столик бутылку грузинского «Асканели», гроздь винограда, передал старому товарищу тощую старомодную папку, и тот углубился в чтение. Впрочем, «углубился» — это сильно сказано, мысленно поправился Михаил Николаевич. Психиатр пробегал глазами листы, исписанные мелким неразборчивым почерком, разом вникая в смысл целой строки или абзаца. Он походил на историка, читающего манускрипт.
Наконец Шаповалов отложил копию истории болезни и, разлив коньяк, пригубил свою рюмку. И только после этого возобновил разговор, опуская специальные термины или, лучше сказать, переводя их в доступный пониманию язык.
— Случай с Игорем — не единичный. Пациенты с таким поражением мозга и трансформацией памяти, как правило, восстанавливают в памяти события поэтапно, и тому могут способствовать мощные импульсы схожих переживаний.
— Приведи пример, чтобы я понял.
— Конечно. Например, я перехожу дорогу, рядом визжит тормозами автомобиль, под колеса которого я чуть было не угодил. И вспоминаю сходный эпизод, который как бы стерся из памяти. Из машины выбегает перепуганный или агрессивно настроенный, неважно, водитель, нетрудно понять, что он говорит мне. Это очень яркий эпизод, и он как бы затмевает следующее, не такое существенное событие. И это для больного с нарушением памяти можно считать явным прогрессом.
— Ты говоришь о событиях, о явлениях, то есть это они мощные импульсы?
— Да.
— Слова, фразы относятся к ним?