— Как раз в это время мы будем заняты.
Ким едва сдержала улыбку: «Попался!»
Половина третьего ночи. Точнее — два часа тридцать две минуты. Теперь — уже тридцать три. В эту секунду раздался повторный звонок в дверь. Если он не откроет Лебедеву (а это был он, кто же еще), тот начнет доставать его по телефону. Был еще один вариант: пристрелить гостя через окно в гостиной.
Андреасов сел в кровати, тяжело дыша. Что, приснился кошмар, или он задыхался, лежа на спине? Проклятый храп, как бы избавиться от него…
Николай сунул ноги в тапочки и, не включая света, вышел из спальни в прихожую. Она больше походила на небольшой холл, декорированный столиком, вешалкой в виде лосиных рогов, плетеной корзинкой с клюшками для гольфа, торчащими из нее подошвой вверх. У клюшки sand wedge с утяжеленной подошвой, служащей для удара из бункера с песком, была отрезана ручка, и небольшим сужением в том месте она входила в ствол шестизарядного «кольта-питона». Когда Андреасов вытащил из корзинки эту смычку и разъединил ее, в его руках оказалось и огнестрельное, и холодное (колюще-ударное) оружие.
— Кто? — спросил он, бросив взгляд на монитор системы безопасности.
— Я, Лебедь, — раскрыв рот, проговорил надтреснутым механическим голосом маленький черно-белый человечек.
Андреасов потыкал толстым, как сарделька, пальцем по клавишам пульта, набрав четырехзначный код, и отдельно — расположенную клавишу ввода. И подумал: «Было бы неплохо, если бы вместо Лебедя за дверью оказался обслуживающий банкомат клерк с мешком денег».
— Пришел узнать, который час? — проворчал он, впуская припозднившегося гостя.
Лебедев не прошел дальше гостиной и сел за столик, стоящий вплотную к стене и походивший на ресторанный. Андреасов был вынужден устроиться напротив, положив револьвер перед собой.
— Что случилось? — поторопил он гостя и не сдержал тяжелого вздоха: ночь была потеряна безвозвратно. Это Тимофей — сова и ночью бодрее, чем утром. Андреасов же… что-то вроде ожиревшей вороны, зевавшей круглые сутки.
Лебедев ответил не сразу, причем вопросом на вопрос:
— Ты вспоминаешь ту переделку на Лосином острове?
— На каком острове?.. Ах, да, — наконец сообразил Николай. Открыв холодильник и выпив ледяной минералки, он продолжил: — Ну, если ты групповое убийство называешь переделкой…
— Так вспоминаешь или нет? — настаивал Тимофей.
— Так, иногда отдельные моменты всплывают перед глазами. Но совесть меня не мучает, если ты об этом.
— Нет, совсем нет. Знаешь,
— Постой, последние события — имеешь в виду смерть Шевкета?
Об этом лично Андреасов узнал из электронной прессы и постарался побыстрее забыть. На свете много хороших вещей, зачем думать о плохом?
— В последнюю очередь, — ответил на вопрос Тимофей. — Шевкет проиграл свою жизнь в покер.