— Ну, была еще прослушка ФБР. Получалось, что парня прикончат, если мы его не включим в программу.
Дюпри вытаскивает документ из папки.
— Да, я видел отчет. Но если вы правы и он ничего не знает, почему же тогда его заказали?
— Это вопрос не ко мне. Спросите об этом ФБР.
Дюпри всматривается в отчет ФБР. Что-то выбивается из общей картины.
— Вы сказали, что помните Мартина Хейгена. А как он выглядел тогда, помните?
— Конечно. Симпатичный. С таким спокойной жизни не жди.
— Как вам показалось, он похож на ирландца?
— Не знаю.
— Хейген — немецкая фамилия.
— Не понимаю, при чем…
— В прослушке говорят о том, что надо позаботиться об «этом ирландском дятле Хейгене». — Дюпри подносит листок ближе к глазам и переворачивает его, чтобы найти нужную строчку.
В трубке раздается смех Джанет Келли.
— Даже не знаю, что вам сказать. Эти ребята не из тех, кто утратит сон из-за расовой неприязни. И если у вас больше нет…
Дюпри не сводит глаз с листа.
— Нет. У меня все. Извините. — Он вешает трубку и разглядывает досье. Поговорить с ФБР удастся только в понедельник утром. А это значит, что придется два дня смотреть на дверь и мучиться над вопросом: когда детектив Чарлз встанет с больничной койки, сядет в машину и?..
Он окидывает взглядом гостиничный номер: на одной из кроватей разбросаны бумажки, постель на другой смята за несколько часов неспокойного сна. Он ощущает себя крошечным. Кто он такой, чтобы найти человека в Нью-Йорке, постичь политику преступного мира и особенности нью-йоркских правоохранительных органов, да еще нажить себе такого врага, как Донни Чарлз? Просто удивительно, насколько человек может быть одинок в городе с семимиллионным населением. Он встает. Его ноги едва умещаются в узком проходе между кроватями. Ему приходится передвигаться боком, чтобы обходить мебель в номере. Он слышит завывание сирен за окном и нарастающий утром шум машин. Дюпри раздвигает занавески и смотрит на Седьмую авеню, убегающую к Таймс-Сквер. Облака висят низко. Он следит за движением машин и задается вопросом, как густонаселенность и бешеный темп этого города влияют с течением времени на его жителей. Отличался бы он от Чарлза, если бы поселился здесь? Или место жительства вовсе ни при чем? Чарлз служит в полиции восемнадцать лет. Может быть, за восемнадцать лет такая работа кого угодно доведет.
Дюпри вдруг охватывает подобие паники, и он жалеет, что не может написать себе письмо и отправить, указав на конверте: «вскрыть в 1998 году».
«Здравствуй, Алан. Будь осторожен. Не будь козлом».
Он снимает трубку и набирает номер. Гудок оглушает.