Турист

Примо сник. Я видел: будь его воля, он бы послал к дьяволу Фрэнка, Луиса, и обоих безымянных охранников, наградивших нашу маленькую группу подозрительно цепкими взглядами. С доном, как когда-то упоминал Примо, не спорили.

Я остался наедине с Медичи. Один на один, как в кабинете, и, как и прежде, не испытывая ни страха перед ним, ни трепета — только бесконечное внимание, поскольку с такими людьми нельзя себя вести ни неуважительно, ни заискивающе.

— Твоё место дома, — не глядя на меня, заметил Медичи. — Зачем ты приехал?

Я не сразу нашелся, что ответить. Вначале хотелось даже переспросить, какой дом он имел в виду — доктора Риверса или тот, далекий, после разлуки с которым прошла целая вечность. Я приехал в Америку без всяких видов на приключения, с одной только надеждой заработать и посмотреть мир. Говорить Медичи, что я обычный турист, означало покривить душой. Разве мог я себя так называть после всего, что произошло?

— Я задаю себе тот же вопрос, сеньор Медичи.

— Жалеешь?

— У меня есть для этого все основания.

Между каждым вопросом и ответом проходило не меньше секунды: дон Джанфранко не торопился с вопросами, я продумывал ответы.

На этот раз молчали дольше. Поскольку Медичи не смотрел на меня, я последовал его примеру и перевел взгляд на надгробие.

— Джино прожил лишние несколько минут только для того, чтобы обезопасить тебя, — проронил наконец Медичи. — Передать мне послание. Он никогда не оставлял незаконченных дел.

— Вы сильно меня ненавидите? — помолчав, спросил я.

Казалось, мужчина удивился. Он даже посмотрел на меня — я видел это боковым зрением — и едва заметно усмехнулся.

— Я был зол, — ответил он. — Не только на тебя.

Медичи помолчал ещё секунду, и я внезапно понял, что всё, что говорили про этого человека — правда. Страшный, бескомпромиссный человек. И, наверное, самый верный друг из возможных. Вот только я не хотел бы иметь такого патрона, как он.

— Теперь я понимаю Джино лучше. Но он умер, последнюю волю я исполнил, всё уже в прошлом. Осталось расставить последние точки.

— Что с Сэмом? — спросил я.

— Сэма пришлось наказать, — Медичи по-прежнему не отрывал взгляда от надгробия, но я не выдержал и посмотрел на него. Меня интересовала судьба предателя. — Из-за его глупости пострадала семья. Ему некого винить.

Ответ дона Джанфранко показался мне размытым, но мне хватило выражения его лица, чтобы понять: Сэм мертв. Так должно быть, чтобы у других не осталось сомнений в том, что ждет предателей. Семья Медичи должна оставаться сильной.

— Он мертв, — зачем-то проронил я.

— Ты тоже, — отозвался дон Медичи, и впервые за весь разговор посмотрел мне в глаза. Я не знаю, что он ожидал увидеть там, и чего не ожидал, но, надеюсь, я его не разочаровал. — Тебя тихо убрали, от трупа избавились. Твое настоящее имя никому неизвестно, а в Америке много пропадающих без вести иммигрантов.